Улица Светлячков

Ханна Кристин

— И какой же фасон ты выбрала? — Кейти медлила, собираясь с духом и слушая вполуха, как мать описывает платье. Она как раз говорила что-то про плечики, когда Кейт, собравшись с духом, перебила ее:

— Я отправила резюме в «Нордстром», мам. В отдел рекламы.

На другом конце провода воцарилась тишина. Затем послышался характерный щелчок зажигалки.

— Вы же собираетесь с Талли…

— Да-да, — Кейт прислонилась к стенке кабины, — стать командой крутых журналисток, известных и очень богатых.

— Так что там у вас происходит, Кейт?

Кейт пыталась

подобрать нужные слова, но она сама толком не знала, чем хотела бы заниматься всю свою жизнь. Она верила, что для нее непременно найдется что-то особенное, что есть дорога, предназначенная ей одной, и в конце ее непременно ожидает счастье, но она не знала, где начинается эта дорога.

— Я ведь не такая, как Талли, — произнесла она наконец, признав правду, известную давным-давно ей одной. — Это Талли ест, спит и дышит, постоянно думая о новостях. Слава богу, у меня хватило ума получать отличные оценки, и мои преподаватели ценят меня за то, что я никогда не задерживаю сдачу домашнего задания, но журналистика — и телевизионная, и печатная — это настоящие джунгли. И меня съедят там заживо люди вроде Талли, готовые на все, чтобы добыть сенсацию. Думать, что я смогу со всем этим справиться, — значит закрывать глаза на истинное положение вещей.

— Истинное положение вещей? Истинное положение вещей — это когда мы с твоим отцом пытаемся сократить семейные расходы, потому что ему урезали часы на заводе. Истинное положение вещей — это когда умная женщина не может найти себе работу за зарплату больше минимальной, потому что у нее нет образования, и все, что она делала в этой жизни, это растила детей. Поверь мне, Кейти, тебе ни к чему в твоем возрасте думать об истинном положении вещей, у тебя еще будет на это время. А в молодости надо мечтать, добиваться задуманного и метить как можно выше.

— Но я просто хочу чего-то другого.

— Чего же?

— Если бы я это знала!

— О, Кейти, я думаю, ты просто боишься использовать свой шанс. Не надо, детка, не бойся.

Прежде чем Кейт успела ответить, в дверь кабины постучали.

— Здесь занято! — крикнула она.

Но дверь распахнулась, за ней стояла Талли.

— Вот ты где! Я везде тебя ищу. С кем ты разговариваешь?

— С мамой.

Талли вырвала из рук подруги трубку и сказала:

— Привет, Марджи! Я похищаю вашу дочь, мы позвоним позже. Пока. — Она повесила трубку и повернулась к Кейт: — Пойдем со мной.

— И куда же?

— Увидишь. — Талли повела ее к стоянке, где их ждал новый синий «фольксваген-жук».

По пути Кейт безрезультатно спрашивала Талли, куда же они едут и что, собственно, происходит. Наконец они остановились у невысокого офисного здания.

— Вот здесь я работаю, — сказала Талли, выключая мотор. — Не могу поверить, что ты не бывала здесь раньше, но теперь ты здесь.

Кейт закатила глаза. Только сейчас она все поняла. Талли хотела похвастаться каким-нибудь новым достижением: отснятой пленкой, записанной историей, которая пошла в эфир, или чем-нибудь в этом роде. А Кейт, как всегда, безвольно подчинилась ее натиску.

— Послушай, Талли, — начала Кейт, когда девушки пришли по

коридору к небольшому, заполненному всяким хламом помещению, представлявшему собой офис телекомпании из Такомы, работающей в Сиэтле, — мне надо сказать тебе одну вещь.

Талли открыла дверь.

— Конечно. Потом. Кстати, это Матт.

Она указала на огромного длинноволосого мужчину, курившего у открытого окна.

— Привет, — сказал он. Этим ограничилось его приветствие.

— Кэрол Мансур — она у нас репортер — сейчас на заседании городского совета, — продолжала Талли, направляясь к закрытой двери.

Про Кэрол Мансур Кейти знала все.

Талли остановилась у двери и постучала. Когда ей ответил мужской голос, Талли энергично толкнула дверь и потащила за собой по-прежнему ничего не понимающую Кейт.

— Джонни, это — моя подруга Кейти. Кейти, это мой босс Джонни Райан.

Сидевший за письменным столом мужчина поднял голову.

— Вы — Кейт Муларки, так?

Это был, несомненно, самый красивый мужчина из всех, кого приходилось видеть Кейт. Он был старше ее, но ненамного — лет на пять или шесть. Его длинные темные волосы были зачесаны назад и завивались на концах. Высокие скулы, аккуратный подбородок даже женщину сделали бы хорошенькой, но в его облике не было ничего женственного. Когда Райан улыбнулся ей, Кейт сделала глубокий вдох и почувствовала такое волнение, своего рода взрыв, которое не испытывала прежде.

Кейт стояла перед ним в старых джинсах, стоптанных кроссовках и красном пуловере. И с кудряшками, торчавшими в беспорядке, так как утром она не успела толком причесаться и по той же причине она не воспользовалась косметикой.

И сейчас готова была убить Талли!

— Что ж, оставляю вас вдвоем, — сказала та, выходя и прикрывая за собой дверь.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал Райан, указывая Кейт на стул напротив.

Девушка присела на самый краешек, нервно поеживаясь.

— Талли говорит, что вы — гений.

— Ну конечно, она же моя лучшая подруга.

— Вам повезло. Талли — особенная девушка.

— Да, сэр, это так.

Он рассмеялся таким искренним, заразительным смехом, что Кейт не могла не улыбнуться в ответ.

— Пожалуйста, не называйте меня «сэр». А то мне кажется, что позади стоит какой-то пожилой господин. — Он наклонился вперед. — Итак, Кейт, что вы думаете?

— О чем?

— О работе.

— О какой работе?

— Хммм… интересно, — озадаченно произнес Райан и внимательно посмотрел на Кейт.

— У нас открывается вакансия офисного служащего. Раньше на звонки отвечала Кэрол, она же вела документацию. Но она скоро родит, и оператор телестанции молит о помощи.

— Но Талли…

— Она хочет остаться стажером. Говорит, что благодаря своей бабушке не нуждается в деньгах. Между нами говоря, отвечать на звонки у нее в любом случае получается не очень.

Происходящее начинало медленно доходить до Кейт. Всего час назад она наконец призналась, что не хочет посвящать себя журналистике, а теперь ей предлагают работу, ради которой большинство студенток ее отделения пошли бы на убийство.