Уличные песни

Добряков Алексей

Девушка, можно ли Вас?

Девушка, можно ли Вас? Можно ль такому случиться — Раз, ну один только раз… Вас повстречать и влюбиться. Можно ли, вспыхнувши вдруг Страстью своею живою, Можно ли вынуть из брюк… Ваше письмо заказное? Можно ли вам прочитать, Что в нем написано было? Вы обещали мне дать… Клятву любви до могилы. Вместе, отбросивши стыд, В парк удалимся мы сонный. С вечера мой уж стоит… Там экипаж запряженный. Можно ли вам поутру Среди кустарников темных, Можно ль пробить вам дыру… В дубе для писем любовных? Девушка, можно ли вас? Можно ль такому случиться — Раз, ну один только раз… Вас повстречать и влюбиться.

Задумал я, братишечки,

жениться

Задумал я, братишечки, жениться. Пошел жену себе искать. Нашел красотку озорную Годков под восемьдесят пять. Красотка была лакомый кусочек, Хоть велики ее года: Из уха сыпался песочек, Из носа капала вода. И вот уже пришли на свадьбу гости. Вино, закуска на столе. Вдруг замечаю: у красотки Одна нога на костыле. Отправлюсь я в метизную торговлю — Куплю там острую пилу. И, как уснет моя красотка, Так я ей ногу отпилю. Ох, что же я, братишечки, наделал? Ох, что же я, ребятки, натворил?! Ведь я ей вместо деревянной Живую ногу отпилил. Задумал я, братишечки, жениться. Пошел жену себе искать. Нашел красотку озорную Годков под восемьдесят пять.

Белочка

Белочка в лесу одна жила. Девочкою белочка была. Зайчик как-то лесом пробегал И покой у белочки украл. Загрустила белочка тогда, Места не находит, нету сна. Ушки есть у белочки и хвост. В лапках был мальчишка — серый крот Зайка что-то много обещал, Но куда-то вскоре запропал. И скучает белочка одна. Не вдова она и не жена. Бог, однако, белку не забыл, Он бельчонка рыжей подарил. Но туманно сделалось в лесу: Алиментов белке не несут. Где же оказался наш косой? По лесу гуляет — холостой. У него любовь давно прошла. Белка ему больше не нужна. Белочка в лесу одна жила. Девочкою белочка была. Зайчик как-то лесом пробегал И покой у белочки украл.

Ты знаешь, мать, что я решил жениться

Ты знаешь, мать, что я решил жениться. Я много ем и очень мало сплю. Но если сплю, такое, мама, снится!.. Давай я, мать, дровишки поколю. Ты знаешь, мать, я скромный по натуре. Но, соблазнясь на женскую красу, Возьму да и женюсь на первой дуре. Давай я, мать, водички принесу. А вдруг возьму женюсь на самой умной. Она заучит всю мою родню. А мы с тобою, мать, народ нешумный. Давай я, мать, приемник починю. Ты знаешь, мать, что я решил жениться. Я много ем и очень мало сплю. Но если сплю, такое, мама, снится!.. Давай я, мать, дровишки поколю.

Когда я маленьким еще мальчонкой был

Когда я маленьким еще мальчонкой был И под столом свободно проходил, Ко всей природе был ужасно глух и слеп, Ходил по улице и кушал с маслом хлеб. Однажды вышел я из дому, из ворот, Навстречу девушка красивая идет. Она так мило и изящно подошла, Ко мне склонилась и хлеб с маслом отняла. И в эту ночку мне, мальчишке, не спалось. И в эту ночку я пролил немало слез. И в эту ночь я вспоминал ее красу, И ковырялся нежно пальчиком в носу. И вот я вырос и стал совсем большой, И снова повстречался с девой той. Все той же прелестью горят ее глаза. Все той же шалостью звучат ее уста. Она так мило и изящно подошла. Ко мне склонилась и за шею обняла. Она растаяла, как в поле мотылек, А с ней исчез мой из кармана кошелек. И в эту ночку мне, парнишке, не спалось. И в эту ночку я пролил немало слез. И в эту ночь я проклинал ее красу, И ковырялся пальцем в жопе и в носу.

Отелло

Венецианский мавр Отелло Один домишко посещал. Шекспир узнал про это дело И водевильчик накатал. Девицу звали Дездемона. С лица — как белая луна. На генеральские погоны, Ох, соблазнилася она. Папаша — дож венецианский, Предгорсовета, так сказать, Любил папаша сыр голландский «Московской» белой запивать. Любил пропеть романс цыганский. Свой, компанейский, парень был. Но только дож венецианский Ужасно мавров не любил. А не любил он их за тело, Ведь мавр на дьявола похож. И предложение Отелло Для дожа — в сердце финский нож. А у Отелло подчиненный Был

Яшка, старший лейтенант. На горе бедной Дездемоны Был Яшка страшный интригант. И в их семье беда настала: У ней платок куда-то сплыл. Отелло вспыльчивый был малый — Как вошь, супругу задавил. Ох, девки, верность сохраняйте! Смотрите дальше носа вы! И никому не доверяйте Свои платочки Носовы!

Серега-пролетарий

I

Служил на заводе Серега-пролетарий. Он с детства был испытанный марксист. Он был член месткома, он был член парткома, А в общем — стопроцентный активист. Евойная Манька страдала уклоном. И слабый промеж ими был контакт: Накрашенные губки, коленки ниже юбки, А это, несомненно, вредный факт. Сказал ей Серега: «Ты брось эти штучки, Ведь ты компроментируешь меня. Ты — вредная гада, с тобой бороться надо. Даю на исправление три дня!» Она ему басом: «Катись ты к своим массам! Не буду я в твоей КаПэСеСе!» А он не сдается: он будет с ней бороться Серега на своем лихом посте.

II

Три дня, как один, пролетели. Сказал ей Серега вот так: «Напрасно вы в самом-то деле Рассчитываете на брак». Маруська тогда понимает, Что жизнь ее стала хужей, И в сердце с размаху вонзает 16 столовых ножей. Мотор все пропеллеры крутит. Москве показаться пора. Маруське лежать в институте Профессора Пастера. Маруську на стол помещают 16 дежурных врачей, И каждый из них вынимает Свой ножик из ейных грудей. «Вынай — не вынай: не поможет. Не быть мне с любимым вместях. Оставьте один только ножик На память о милом в грудях». Маруську везут в крематорий И в печь ее прямо кладут. В тоске и отчаянном горе Серега ее тут как тут. «Маруся, когда б ты, родная, Открыть свои глазки могла!» Маруська ему отвечает: «Нельзя я уже померла» «Я жизнь ее всю перепортил. За это отвечу я сам. Насыпьте же пеплу мне в портфель На память 400 грамм».

Катюха

Катюха, нежное созданье, К тебе ходил я на свиданья… Раз горит в окошке свет, Значит, мужа дома нет — Счас, счас, счас, счас, счас. Долго мы с Катюхой обнимались, Долго зажимались, целовались. А потом с ней на кровать И давай роман читать. Читал, читал, читал — не дочитал. Однажды страшный случай приключился: Муж с поездки рано возвратился. Вдруг он дернул, как злодей, Колокольчик у дверей — Дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь. Катюха очень испугалась И к нему, к дверям, помчалась. А я, как бедный Дон-Жуан, Из постели под диван Прыг, прыг, прыг, прыг, прыг. Он меня, как Дон-Жуана, Стал волокти из-под дивана. Развернул он свой кулак И меня по уху так Тресь, тресь, тресь, тресь, тресь. Не помню, что там дальше было… Катюха двери мне отворила. По мостовой котенок мчался, Мне казалось: кто-то гнался — Ой! Ой! Ой! Ой! Ой! Теперь, ребята, я вам клянуся: К Катюхе больше я не вернуся. А как вспомню мужа взор, Так в ушах до этих пор — Тресь, тресь, тресь, тресь, тресь.

На острове Таити

На острове Таити Жил-был негр Тити-Мити, Жил-был негр Тити-Мити, Был черный, как сапог. Вставал он утром рано, Съедал он три банана И, съевши три банана, Ложился на песок. У негра Тити-Мити Была жена Раити, Была жена Раити И попугай Кеке. Все жили-поживали И горюшка не знали, И горюшка не знали, Валяясь на песке. Однажды на Таити Приехала из Сити, Приехала из Сити Красотка Брекеке. В красавицу из Сити Влюбились Тити-Мити, Влюбились Тити-Мити И попугай Кеке. Супруга Тити-Мити Решила отомстить им: Коварным Тити-Мити, Кеке и Брекеке. В большой аптеке рядом Она купила яду, Она купила яду И спрятала в чулке. И вот наутро рано Лежат, как три банана, Лежат, как три банана, Три трупа на песке: Лежит негр Тити-Мити, Красавица из Сити, К расавица из Сити, И попугай Кеке.