Ульмигания
Шрифт:
Всю дорогу молчали.
Ночью переходить Конское болото было опасно. Они заночевали в Шоневике у знакомого Балварну торговца лошадьми. Тот узнал в трупе Дилинга, но лишних вопросов задавать не стал. Дал по куску лайтяна, [92] по жбану пива и оставил их на сеновале.
Уже устроившись спать, Балварн сказал:
— Да, я забыл тебе сказать, его жена беременна.
Тороп не ответил. Балварн подумал, что он уснул, и решил, что скажет об этом утром.
Однако утром, едва он заговорил о Милдене, Тороп ответил, что уже слышал это вечером. Они опять замолчали.
92
Лайтян —
Туман все держался. Редкие березы на болоте плавали в воздухе. Тороп никак не мог отделаться от чувства, что бредовый сон не окончательно рассеялся. Он подумал, что ни в одном из русских княжеств нет таких плотных и бесконечных туманов.
Милдена не плакала и не голосила. Она все выплакала ночью, когда поняла, что если и увидит Дилинга, то вот таким — с мертвой желтоватой кожей на лице и перепачканного кровью.
Костер складывать не стали. Выкопали могилу. Тороп убил оружие Дилинга и положил с ним рядом. [93] Милдена предложила зарезать и сверяписа, но Тороп не дал. «Пригодится», — сказал он.
93
Оружие «убивали», сгибая или переламывая. Оно уходило в Страну предков вместе с витингом.
Когда все условности были соблюдены и витинги собрались забросать землей тело Дилинга, Милдена бросилась к ним.
— Не надо… — исступленно бормотала она. — Не закапывайте, я сама…
Тороп посмотрел на Балварна, но тот только развел руками. Решив, что это часть ритуала, Тороп не стал настаивать, хотя и думал, что Милдене, в ее положении, кидать землю вовсе не стоит.
На тризне он сказал ей:
— Поедешь со мной.
— Нет, — мотнула она головой.
Балварн отвернулся.
— Почему? — спросил Тороп.
Милдена упрямо промолчала.
— Она собирается уйти в Страну предков вместе с Дилингом, — сказал Балварн.
— Как это? — опешил Тороп.
— Она потому и не дала нам закрыть равис. [94]
— Это правда? — спросил Тороп у Милдены.
— Прусские женно часто так поступают, — вместо нее ответил Балварн.
— Я не позволю этого сделать, — сказал Тороп. — По обычаю моего народа, если воин умирает, младший брат должен взять его жену и заботиться о детях. Ты беременна, а кроме Дилинга, на этом свете у меня больше никого не было. Поедешь со мной.
94
Равис — могильный холм над сожженным телом воина.
— Куда? — спросила наконец Милдена.
— Посмотрим. Земля большая, найдется и нам место.
— Я провожу вас до границы, — сказал Балварн.
Только на другой день, когда они добрались до Немана, туман поредел. Над Жмудью уже стояло солнце.
Глава 23
Виндия ушла из Тависка. Когда и как — сама не знала. Несколько дней где-то бродила, а опомнилась на берегу моря. Она сидела на валуне посреди большой лужи, намытой последним штормом, в изорванном и мокром пурпурном платье.
Туман размыл горизонт и стер границы между морем, небом и сушей. Было тихо и пусто.
Виндия посмотрела в лужу и увидела там древнюю морщинистую старуху с ввалившимися глазами, длинным носом и редкими серыми
Вайделотка поднялась и пошла в море. Она входила в него все глубже и глубже, но не делала никаких попыток поплыть.
Глава 24
Гунтавт стал королем барстуков и, несмотря на усложнившиеся отношения с Кривой из-за участия карликов в штурме храма Лиго, правил очень долго и мудро, стараясь больше никогда не иметь дел с людьми. Это он завещал и потомкам. Они придерживались завета, благодаря чему благополучно дожили в Ульмигании до наших дней.
А о самой попытке похищения жрицы Лиго поведал нам Христиан Оливский, бывший в то время в плену у Верховного Жреца пруссов. Пробудет он там еще четырнадцать лет, пока князь Вепря Ванграп в жестокой стычке с витингами охраны Кривы не отобьет монаха. Князь этот претерпит удивительную эволюцию сознания, в результате чего уведет свой род на юго-запад Пруссии и там, в замке Фогельзанд, [95] примет крещение и станет известен под именем Альбрехта фон Эбура, одного из первых прусских вождей, выступивших на стороне Ордена и Христовой Церкви.
95
Замок Фогельзанд — первый замок, выстроенный Орденом на левом берегу Вислы, откуда и начался крестовый поход в Пруссию. Раньше его существование некоторыми историками подвергалось сомнениям, однако в последнее время получены свидетельства того, что Фогельзанд — реальность.
Тороп с Милденой поселились в славном городе Пскове. У Милдены вскоре родился сын, которого она назвала Висигайл. Правда, так его там никто не звал, а звали по-русски — Василько. От Торопа у Милдены будет дочь — Анна. И жили бы они все долго и счастливо, если б в 1242 году не набежали на Псков татары Александра Ярославича. Защищая Псков, погиб Тороп. Татар поначалу прогнали, но псковичи решили с помощью ливонских рыцарей отомстить поганым и бесславно сложили головы на Чудском озере. После этого Псков, оставшийся беззащитным, ждали еще большие беды. Милдену с дочерью вместе с другими псковитянками Ярославич сжег в одном из храмов города. Василько оказался в Риге. Затем, на какое-то время его следы теряются, но после, совершенно неожиданно, обнаруживаются в Пруссии. И самое удивительное, что сын убитого Торопом Вепря — Ванграп — Альбрехт фон Эбур, встретится здесь с Василько, воспитанным Торопом сыном Дилинга. Их судьбы странно и причудливо переплетутся, но ни один, ни другой так и не узнают друг друга.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Жрец
Никакому народу нельзя безнаказанно так резко отличаться от своих соседей.
Еще с тех времен, когда в замке Гермау жили крестоносцы, там появился призрак. Каждый год 20 декабря в полночь из подвалов замка выходил рыцарь в латах, с двуручным мечом. Всю ночь призрак бродил в окрестностях замка, а с первыми петухами исчезал в подземельях. Говорят, что ночи эти были необычайно темными и ненастными и мало кто из жителей поселка отваживался высунуть нос из дома.