Ультрафен. Книга 2
Шрифт:
– Да нет, отдыхать не приводилось.
– Так вот, есть возможность поправить это дело. Так что, давайте, встретимся и эти вопросы обговорим. Одно обещаю прямо сейчас, все расходы беру на себя.
Она примолкла, как напуганная.
– Ну что же ты молчишь, Света?
– Думаю…
– Над чем? Над предложением? И не заморачивайся.
– Думаю, Яков Абрамович, как бы вам… так ответить, чтобы вы не обиделись?
Тут он запнулся на полуслове. Затем едва ли не речитативом проговорил:
–
– Нет, Яков Абрамович. Не надо. Тем более вечера я люблю проводить в семье дома, с сыном, с мамой.
– Жаль, Света. Не оценила ты мой порыв. Не оценила. А напрасно. Наша дружба могла бы быть плодотворной, на пользу нам обоим, особенно тебе… Так, значит, не хочешь, чтобы мы встретились, подружились?
– Нет, Яков Абрамович. Не стоит на это убивать время, тем более оно у вас в дефиците. Да и у меня тоже.
– Ну что же… И всё же я буду терпелив и буду ждать изменение в твоём настроении. Хорошо? – Она промолчала. – Надеюсь, это произойдёт скоро. До свидания.
– До свидания, Яков Абрамович.
Больше Блатштейн не звонил.
Вскоре, как он предсказывал, у неё начались неприятности. Два суда и оба комбинатовские.
Яков Абрамович…
Вспомнила сегодняшний телефонный разговор Андрея с Блатштейном. Вот она, связочка. Теперь стали понятными предупреждения Андрея относительно судов.
Светлана отошла от окна и задумчиво прошлась по кабинету. Подошла к столу. Постучала ноготками по столешнице, глядя на телефон. Эх, позвони однажды с таким предложением Толя, поехала бы с ним хоть на Байкал, хоть в Тундру и хоть в собачьей упряжке… Не позвонит. Светлана грустно усмехнулась.
– А мне до него дозвониться надо, – сказала она вслух. – Вот попала в историю!
Светлана подняла трубку и медленными движениями пальца набрала на диске номер. Невольно глянула на часы на руке – было уже половина седьмого.
"Хорошо, что Ваську к маме отправила, – подумала она о сыне. – А то болтался бы без присмотра".
Какое-то время подождала ответ. Нажала на рычажок и набрала другой номер.
– Аллё, Евгений Моисеевич, Феоктистов у вас?.. На минутку его можно к телефону?.. Толя, это Мaлина. Толя, слушай, мне срочно надо с тобой переговорить. А лучше бы встретиться… Через сколько?.. Хорошо, я перезвоню.
Светлана положила трубку и присела за стол. Притихла в смятении, в смутном предчувствии чего-то тревожного.
9
– Ну, ваша светлость, на вас спрос! Вся прокуратура вами интересуется. В том числе и женская её половина.
Анатолий,
– Как бы там не было, Анатолий, а приятно осознавать, что мы дорогого стоим. А?! – Прокудин хлопнул в ладони и потёр ими, горячими. – Так мы на чём остановились?
– На Шпарёве.
– Ага. Так ты полагаешь, что его могли довести до петли?
– Возможен, Женя, и такой вариант, исходя из тех бесед, что имел я с его сослуживцами, с шоферами, да и с женой, с дочерью – такой исход возможен. Человек он бескомпромиссный, честный, его психика могла быть перегружена. Хотя эти же качества дают надежду, что он не столь малодушен и безволен. Я начинаю склоняться к версии, что его всё-таки убили. Многим он, похоже, стал поперёк горла, расхитителям, рвачам и прочим, кто живёт на широкую ногу за счёт государства, за счёт предприятия.
– И тут что, возможно заказное убийство? – со скрытой иронией спросил Прокудин.
– Как знать? – пожал плечами. – Пока ничего определённого. Но с завтрашнего дня занимаюсь только этим делом. Конкретно. И начну с управления комбината.
Евгений Моисеевич поморщился: ему явно не понравилось намерение его подчинённого. Хотел резко возразить, но просьба работников прокуратуры – проследить за Феоктистовым – остановила.
– Толя, хоть ты и заслуживаешь право, считаться с твоим мнением, однако, мне такой ход твоих мыслей представляется не совсем удачным.
– Почему же?
– Ну, нельзя же полагаться на поверхностные рассуждения людей, даже близких к Шпарёву. Они не объективны и истеричны. Мало ли что на Шпарёва оказывалось какое-то влияние, и даже давление на работе. Я на тебя тоже оказываю, и на меня оказывают. Так и идёт. Жизнь наша такая, все мы зависимые люди. На том и держится дисциплина на производстве, и Советская власть. Хоть и бываем мы этим не всегда довольны.
– Ну, а если эта зависимость идёт вразрез с моралью, с нравственностью, с законом? – спросил Феоктистов.
– Для этого есть партийные, правоохранительные органы.
– Ну, вот мы и пришли! Поскольку партийные органы в данном случае, мягко говоря, пустили всё по фигу, вот и надо нам подойти к этому делу с правовой стороны, и всех участников травли Шпарёва выявить через призму…
– Какую? – чуть ли не воскликнул Прокудин.
– Через призму закона, Женя.
– А-а, ну да, – обескуражено и в то же время с шутливостью проговорил он. И, стараясь сдержать загоревшееся было любопытство, спросил: – И каким же способом ты хочешь высветить злодеев, начальников-лиходеев? У тебя что, есть какой-нибудь радар, детектор лжи, или детектор правды?