Улыбка 45-го калибра
Шрифт:
Раздался хрип. Перепуганная донельзя, я влетела в соседний кабинет и заорала:
– Шилова умирает.
Две женщины в белых халатах кинулись в коридор. Поднялась суматоха, потом приехала «Скорая помощь». Но все усилия врачей оказались безрезультатными. Спустя десять минут после прибытия кардиологов Роза Андреевна умерла. Я сидела у ее кабинета, тупо наблюдая, как медики сновали с перекошенными лицами по коридору. В этой косметологической лечебнице не привыкли к смертям, это не районная больница, где покойники – дело обычное, никого не пугающее. На Семипрудную
– Шилову ждете?
Я кивнула.
– Она не придет на прием. Хотите к доктору Геворкян? Великолепный специалист, пойдемте, я вас провожу.
– Что с Розой Андреевной?
Медсестра покраснела:
– От духоты в обморок упала, случается такое, вегетососудистая дистония…
– А я слышала, как врач со «Скорой» говорил, что она умерла.
Девушка стала пунцовой.
– Верно, только тут не хотят клиентов пугать, вы уж, пожалуйста, не говорите об этом. А вам за молчание сегодняшний прием у Геворкян будет бесплатным. Согласны?
– Отчего она скончалась?
Девчонка нахмурилась:
– Сердце, инфаркт, раз – и нету. Повезло.
– Хорошенькое везение.
Медичка со вздохом ответила:
– Вы и представить себе не можете, как люди мучаются. А тут раз, и все. Ну так мы идем к Геворкян?
– Спасибо, но я лучше домой пойду.
– Как хотите, – вздохнула девушка, – если потом надумаете, приезжайте.
В конце коридора появилась толпа врачей. На всякий случай я предпочла исчезнуть. Влезла в «Пежо», закурила и призадумалась. Инфаркт. Это, конечно, не исключено. Сердечно-сосудистое заболевание может настигнуть человека в любом возрасте. Роза Андреевна великолепно выглядела – лет на сорок, не больше. Но, думается, она была значительно старше. Небось сама пользовалась своими чудодейственными уколами. Что-то мешает мне принять версию о внезапно случившемся инфаркте. Перед смертью Шилова, собрав остатки сил, сумела пробормотать:
– Всё, найди яйцо, он убил, взял я…
Договорить фразу не успела, началась агония. Но умирающая узнала меня, она попыталась произнести имя убийцы, но не смогла. Однако Шилова сумела сообщить, что убийца – тот же человек, который украл яйцо. А поскольку мне точно известно, что безделушка, сработанная Фаберже, пропала во время вечеринки, то круг подозреваемых сужается до трех человек. Это Владимир Сергеевич Плешков, Леонид Георгиевич Рамин и некий Яков, о котором, кроме имени, мне ничего не известно. Посидев пару минут в прострации, я вытащила телефон и, набрав номер справочной, попросила:
– Дайте, пожалуйста, адрес и телефон НИИ тонких исследований.
Получив необходимую информацию, я вновь потыкала в кнопки и, услыхав «Алло!», сказанное приятным женским голосом, заныла:
– Девушка, вам сотрудники не нужны?
– Если хотите устроиться начальником сектора, – на полном серьезе ответила дама, – то можете подавать на конкурс. Вам понадобится диплом доктора наук…
– Нет, простите,
– У нас имеется место лаборантки, – по-прежнему серьезно сообщила собеседница, – оклад пятьсот рублей плюс премия. Необходима трудовая книжка.
– А без нее?
– Это невозможно. Хотя, поговорите в отделе кадров.
Я уже собралась было мчаться на Новозаводскую улицу, где располагался институт, но вовремя сообразила. Бедная женщина, желающая получить место с окладом в пятьсот рублей, не может явиться к работодателю в супермодном брючном костюме от «Валентино», с сумочкой от «Гуччи» под мышкой, источая при этом аромат обалденно дорогих духов. Нет, надо переодеться, а заодно и подумать, где можно раздобыть трудовую книжку.
Проблему одежды я решила просто. На Ленинградском шоссе я увидела вывеску «Секонд-хенд из Америки» и завернула направо. Небольшой подвальчик оказался под завязку забитым шмотками. К своему глубокому удивлению, я обнаружила на вешалках довольно большое количество хороших новых вещей с незначительными дефектами. Цены радовали глаз. Отличный белый пиджак, украшенный ярлычком от «Диора», стоил всего четыреста рублей. Правда, на нем не было ни единой пуговицы, но это ведь такая ерунда… Смею вас уверить, что подобная вещичка на Тверской тоже потянет на четыреста, но только не рубликов, а долларов.
Я пошевелила вешалки и поинтересовалась у продавщицы:
– А где вещи попроще и подешевле?
– В мешках, – движением головы указала та в угол, – восемьдесят рублей за килограмм.
Я порылась в указанном месте, вытащила жуткое бордовое платье и решила, что это как раз то, что мне нужно. Остался нерешенным вопрос с трудовой книжкой. Внезапно меня осенило, и я рванула в Ложкино.
Дома царило спокойствие. Черри мирно спала в коробе, вокруг нее кучковались разноцветные щенята: черные, белые, рыжие.
– Юнона еще не пришла в себя? – спросила я у Ирки.
– Давно проснулась, – ответила домработница.
– Чего же вы тогда кутят ей не отдали?
– А она не хочет, – пояснила Ирка, – кукушка, а не мать. Сами попробуйте. Вон она в кресле дрыхнет.
Я наклонилась над ящиком, выбрала самого маленького «лисенка» и подсунула под живот Юне. Мопсиха вскочила и заворчала.
– Вот видите, – вздохнула Ирка, – мы уже пытались ее в ящичке устроить. Одеяльце положили, деток туда поместили. Только эта сучка убегает от них. Так что придется Черри матерью им быть.
Я со вздохом вернула «лисенка» на место. Значит, и среди собак попадаются негодяйки.
– Ира, у тебя есть трудовая книжка?
– А вам зачем?
Я замялась.
– Моя подруга хочет устроиться на второе место работы. Там книжку потребовали. Думала, может, ты дашь…
– Пусть лучше на рынке купит.
– Где? – удивилась я.
– На любом рынке, да хоть на нашем, у дороги, ходят люди с картонкой на груди, где написано: «Дипломы, трудовые книжки».
– Да ну?
– Поезжайте, посмотрите.