Улыбка лорда Бистузье. Часть вторая из трилогии

Шуф Павел

Мы подходили к двери класса, когда звонок оповещал о конце первого урока. Из дверей вылетела Катя Суровцева. Увидев нас, остолбенела, потом всплеснула руками:

—Ой, вы почему прогуляли?

—Надо было...— обронил я.— Трещину перешагивали.

—Какую еще трещину?— отступила на шаг Суровцева.— Овраг, что ли?

—Овраг,— согласился я.

—Не надо врать-то! — рассмеялась Суровцева.— У нас ни одного оврага нет. Сплошные асфальты.

И добавила:

—Ух, и попадет же вам сейчас!

—От Тамары Петровны,—

я вздохнул.— Мы объясним ей... Постараемся объяснить...

Суровцева всплеснула руками:

—Да вы же ничего не знаете! Мы сейчас сочинение писали.

—Сочинение?!— дрогнул я.

—Ну да! Памяти павших... Я первая сдала,

—Но первый же — английский! — не выдержал Сервер.

—Они поменялись. Тамара Петровна почему-то попросила.

Все еще не веря услышанному, я осторожно заглянул в класс. Так и есть — сидя за столом, Эммануил Львович складывал в стопочку листочки, которые сдавали ему ребята. Увидя нас, он нахмурился и, строго оглядев наши растерянные физиономии, спросил:

—Почему прогуляли? Где ваши сочинения?

И тогда я открыл портфель, достал фотографию, которую подарил нам у обелиска дедушка Абдурахман, отвинтил тюбик с цепким клеем «Феникс», подошел к нашей стенгазете и молча приклеил снимок на пустующую первую колонку,

—Вот...

Еще вчера вечером первая колонка, пустынная как нейтральная полоса, казалась нам с Сервером странной и пугающей трещиной, разделившей стенгазету на две половины. Сейчас на ней жили друзья — фронтовые братья Абдурахман и Гияс. Они стояли, обнявшись, близ своих танков. Живые. Вечные.

Позади весело пели мирные предвоенные моторы их тракторов.

Рядом с ними — закипала и торопила в бой жатва — кровавое и великое поле Прохоровки. Поле Славы, поле Памяти.

Впереди, в победном далеке, танкисты видели колосящиеся колхозные нивы, небо, отвоеванное ими у пороха, копоти и огня, и нас, спешащих в прекрасные классы, где на чистой доске твердый мелок учителя выводит гордые и святые слова: «Памяти павших будьте достойны!»

ЦАРЕВНА НЕСМЕЯНА

Тайна могла раскрыться в любое мгновение. Стасик шел по ее следам и был близок к успеху.

Сомнений не оставалось — ведь похититель ежа (а наверняка это он!) оглянулся дважды. Значит, проверял — не следят ли за ним... Стасик похвалил себя за собранность — оба раза успел спрятаться. Таясь за стволами деревьев и спинами прохожих, Стасик Барханов не спускал глаз с рослой фигуры Васьки Кулакова. Сейчас, когда мы окончательно зашли в тупик и уже не знали, где искать пропажу, Стасик, убежденный, что к случившемуся скорее всего причастен Васька, терпеливо следил — не выдаст ли сам Васька местонахождение исчезнувшего ежа.

Ведь ясно, что ежа

надо было где-то тайно содержать и подкармливать, чтобы он попросту не угас к нужному часу, когда от него потребуется бравый товарный вид. Иначе покупатель может и отказаться от хилого колючего шарика. Да и колючки протянут недолго без питания... А наш любимец еж, похищенный столь внезапно, пожевать любил. Его смешные глазенки словно спрашивали: принесли что-нибудь вкусненькое? Было ясно, что ни дома, ни во дворе Васька (если это все-таки он!) не станет держать похищенного — слишком просто было бы тогда разоблачить похитителя и вызволить ежа...

Но где же, где держал он ежа?..

Вот почему Стасик, командир отряда юных друзей милиции, решил набраться терпения и незаметно последить за Васькой, чтобы похититель сам вывел его на зверька...

Это произошло позавчера. Еще накануне еж преспокойно гулял в своей просторной клетке в живом уголке и любезно позволял угощать себя лакомством. На другой день еж бесследно исчез, и первым это обнаружил наш ботаник-биолог Александр Григорьевич. Он сообщил об этом, не поднимая глаз — либо ему было стыдно за нас, либо он нас в эту минуту попросту тихо ненавидел.

Слушая учителя, мы пришли в ужас.

Выходит, кража все-таки произошла? Выходит, Замирка Артыкова была права? Но зачем же, зачем накануне рассказала она на уроке услышанное от Ханифы-апы?! Ведь не перескажи Замирка этого — и не пропал бы еж. Ни за что бы не пропал...

На том уроке Замира вдруг сказала:

— А ежи, оказывается, очень полезные!

— Верно,— кивнул Александр Григорьевич.— Они мышей ловят. Больных, слабых. А те, что здоровые и сильные — и сами лесу и степи полезны. В природе нет ничего лишнего и случайного.

Но Замирке этого было мало, ибо то, что она узнала от бабушки Ханифы, требовало немедленного выхода.

— Мясо у ежей, оказывается, волшебное!— сказала Замира.— Ни за что бы не подумала.

— Вкусное, что ли?— спросил Мубар Ахмедов, по прозвищу Грызун.

— Тебе лишь бы пожевать!— махнула рукой Артыкова. Грызун обиженно фыркнул, а Замира продолжила: — Бабушка Ханифа вчера рассказала... Она про животных кучу разных историй знает. Мясо у ежа, говорит, целебней любого лекарства. Простуду лечит, легкие как новые от него становятся.

—А зуб можно ежом вылечить? — хохотнул Васька.— А то у меня дупло.

Замира гневно сверкнула глазами и запальчиво проговорила:

—Зря смеешься, Васенька! Если хочешь знать, за ежами, оказывается, специально охотятся, чтобы скорее выздороветь. Знаешь, сколько еж стоит? — она выдержала эффектную паузу и уронила:— Сто рублей! Понял? Кому надо — денег не пожалеет.

У Васьки вытянулось лицо.

— Сто рублей...— прошептал он потрясенно.— А не врешь?

— Говорю же — бабушка Ханифа рассказала.