Улыбка лорда Бистузье. Часть вторая из трилогии
Шрифт:
—Стасик заслуживает наказания. Предлагаю поручить ему подготовить лекцию «Чудеса без чудес» и прочитать ее деду. И пусть про травку эту ему расскажет. Да-да, Стасик. И не выкручивайся. Подойдешь к ботанику нашему, Александру Григорьевичу — он тебе подскажет, что говорить.. Покажи ему травку с джинном в кувшине... Ты же сказал, что у деда ее много.
На другой день Стасик принес в школу том энциклопедии, который не успел показать улизнувшей Стелле. В портфеле лежала и веточка исирика. Он положил книгу на парту перед Стеллой, раскрыл заранее заложенную страницу
—Читай сама... Я же тебе еще тогда хотел показать, а ты удрала. Вот — гармала...
Стелла тряхнула косичками и принялась читать. Статья была небольшой, в шесть предложений, круто посоленных латынью. Но было ясно, что речь идет о траве, чей запах и дым, по исследованиям ученых, убивает болезнетворные микробы.
—Ясно теперь?! — торжествовал Стасик. Стелла поджала губы:
—Мне-то ясно. Но при чем тут трава твоего деда? С джинном которая...
—Так вот она же и есть!— воскликнул Стасик.— И дед то же говорит. А дед не обманывает.
Стелла ухмыльнулась:
—Что-то я не понимаю тебя, Стасик. Ты притворяешься или серьезно все это говоришь? Как та трава называется? Ну та, что дед твой запалил.
—Исирик.
—Вот! А ты мне совсем другое в глаза тычешь. Гармала какая-то. У тебя, наверное, курица и верблюд — одно и то же. Так что не отвертишься от поручения — готовь лекцию. Сама проверю...
Стасик до боли закусил губу и захлопнул книгу.
Урок Александра Григорьевича был предпоследним. Едва ботаник вошел в класс, Стасик бросился к нему с веточкой, которую заранее положил в парту. Протягивая Александру Григорьевичу подрагивающую в руках веточку, он взмолился:
—Скажите Стелле!.. Скажите!..
Учитель повертел веточку и спросил:
—Откуда у тебя исирик?
—У деда взял...
—Вот так-то! — злорадно заключила Стелла. — А он про какую-то гармалу нам в классе показывает. Я же говорила... А он выкручивается.
—Верно,— кивнул учитель. — Называют это удивительное растение по-разному. В Таджикистане, например, его имя — испанд. А по-научному — гармала. Это ты, Хван, верно сказала.
У Стеллы вытянулось лицо. Стасик торжествовал. Наконец Стелла уронила:
—Удивительное?.. А чем оно... удивительное?
Александр Григорьевич охотно объяснил:
—Свойствами своими оно удивительно. Еще в древности люди заметили, что гармала, или, если хотите, исирик, уже одним тем, что просто находится в комнате, дезинфицирует воздух, убивает растворенную в нем болезнь. Народ сметлив, наблюдателен, а народная медицина — и вовсе вещь до конца не изученная и по сей день. Сам Ибн Сина знал целебные свойства гармалы и советовал подвешивать ее пучки в комнате.
—А если... Если жгут ее?..— Стелла пыталась ухватиться за последнюю ниточку.
—И так поступают,— подтвердил учитель.— Дым гармалы — настоящая аптека! Чудо природы. В старину, бывало, объявлялись шарлатаны, называвшие себя заклинателями злых духов. С помощью этой травы они дурачили легковерных, делая вид, что изгоняют из больных злых духов, демонов болезни. А ведь вполне приличное, дельное растение. Никакой мистики,
Стасик упивался словами Александра Григорьевича. Стелла сидела, не в силах оторвать взгляда от крышки парты. В середине урока к ней пришла записка от Стасика: «Ну, как лекция? Привет от джинна!» Стелла отослала записку ему же, упрямо написав на обороте: «Все равно! Сам слышал, что сказал А. Г. Ее колдуны использовали». Стасик не отступил и прислал новую записку: «А Ибн Сина? А лаборатория?» Стелла упорствовала. Она ответила с подковыркой, с подглядыванием в учебник химии, с оттяжкой, с кастетом в каждом слове: «А аппендицит этой твоей травой вылечить можно? И вообще, Барханов, пионер обязан верить не в чертовщину, а в биохимию растительных соединений и в журнал «Знание — сила». Понял? И деда к тому же приучать. Ясно?»
Поняв, что Стелла непобедима, Стасик сложил язык и прекратил борьбу.
Но на другой день он удивил нас, явившись в школу только к третьему уроку. Был Стасик бледен, рассеян, расстроен. Эммануил Львович трижды назвал его имя, прежде чем Стасик услышал и испуганно вскочил:
— Что?.. Меня?..
—Если ты — Барханов, то тебя,— улыбнулся Эммануил Львович.— Стихотворение выучил? Рассказывать иди.
Стасик опустил голову.
—Не выучил... В смысле — не успел.
—Траву жег?— хохотнула Стелла.
Стасик молчал.
—Что случилось, Барханов?— Эммануил Львович подошел к парте Стасика.— Заболел, что ли?
—Не я...— глухо сказал Стасик.— Дедушка... Сердце у него слабое... Осколок с войны в левом плече притаился. Как мина в теле сидит. Чуть погода переменится или, к примеру, расстроится дед, понервничает — сразу нехорошо ему.
— Фронтовик?
—Танкистом он был, — вздохнул Стасик, — До ухода на пенсию работал бульдозеристом. А теперь вот... болеть зачастил. В больницу его утром увезли. Я у него был, термос с бульоном отвез, потому и опоздал в школу.
—Поправится твой дедушка, не беспокойся,— вздохнул Эммануил Львович и добавил:— И погода хорошая на дворе. Долго не переменится.
—Погода-то хорошая,— скучно кивнул Стасик. Он не видел, что при этих его словах Стелла метнула в залитое радостным солнцем окно взгляд, полный тревоги и отчаяния.
После урока она тронула Стасика за руку, проговорила виновато:
—Может, деду нужно что-нибудь? Ты скажи.
—Ничего не нужно,— ответил Стасик, не поднимая глаз.
—Может, за каким лекарством нужно в Ташкент съездить? Ты узнай, ладно? — вкрадчиво продолжала она.— Лично я с удовольствием.
И по тому, как отшатнулся от нее Стасик, как задрожали его губы, Стелла поняла, что сказала обидное.
—С удовольствием? — переспросил Стасик. — С удовольствием можешь лекции читать. А деда моего не трогай!..
— Так я же...— Стелла растерянно развела руками.
А солнце в окнах стояло и правда замечательное. Каждый день спрашивали мы Стасика—как дедушка.
—Уколы делают,— отвечал он.
Однажды Стасик появился совсем грустный. Мы всполошились: что с дедом? Стасик вздохнул: