Улыбка сорвиголовы

Брэнд Макс

Босвик застонал и поднял израненное лицо.

— Этот шут переломал мне все кости. Он как молния, Красавчик. Двигается быстрее вспышки света, бьет сильнее тонны камней, рухнувших на голову с высоты мили!

Красавчик Мэлони ослабил узел пестрого платка на шее и повернулся к Ланкастеру:

— Оставайся здесь, Билл. Я бросил жребий и собираюсь им воспользоваться. Может, этот джентльмен и сильнее Босвика, хотя такое кажется невероятным. Но если он к тому же еще и умеет управляться с пушкой, тогда я вообще не понимаю, что такое боец.

Мэлони вышел из комнаты, захлопнул за собой дверь и с верхней площадки лестницы посмотрел на толпу, собравшуюся в холле.

— Где Кадиган? — потребовал ответа Красавчик.

— Кадиган?

Только что ушел. А что вам от него надо? — поинтересовался хозяин.

— Я хочу задать ему вопрос, — весело ответил Мэлони, сдвигая шляпу на затылок, — который не успел задать Сэм Босвик.

Он спустился по лестнице, миновал холл и удалился в солнечный день.

Глава 12

БАРНИ

Для начала Кадиган посетил магазин. Дружелюбный мистер Мэлони наблюдал через окно, как тот покупал патроны 45-го калибра у знаменитого старого прилавка, где было продано множество пуль и жизней. И пока мистер Кадиган загонял патроны один за другим в патронташ, мистер Красавчик слышал, как он напевал себе под нос дурацкую песенку:

Он только грабитель с большой дороги.

Известный убийца, источник тревоги.

Подлец и бездельник, всей прерии страх.

Я тоже любитель плясать на костях!

Разбойничья радость мне в голову бьет,

Кто больше вагонов, чем я, подорвет?

Мелодия стихла, и Денни вышел из магазина, тогда как Красавчик Мэлони отскочил за угол здания. В облике Кадигана сквозило что-то настолько мягкое и добродушное, что Мэлони почувствовал необходимость все обдумать, прежде чем приблизиться к противнику. Не то что бы у него мелькнула хоть тень сомнения в своей способности победить соперника, но добрый и простой характер чужака озадачил отважного Мэлони. Он повидал много бойцов в своей жизни, но все те грубые мужчины, с которыми его сталкивала судьба, внешне выглядели столь же жестко, сколь и внутри, а когда он смотрел на этого ковбоя, то ничего не понимал. Перед ним стоял парень, которого он мог бы принять за полного болвана — во всяком случае, за крайне трусливого человека. Но существовала история о том, как этот увалень побил Билла Ланкастера. К тому же Кадиган всего несколько минут назад справился с новым Геркулесом — Сэмом Босвиком, скрутил его словно грудного младенца. Поэтому мистер Мэлони отступил за угол и продолжил слежку. Денни вышел на солнечную улицу и, сняв шляпу, стоял, запрокинув голову, словно радовался, вбирая в себя тепло осеннего дня.

Красавчик Мэлони изучал противника с острейшим интересом. Физическая сила Кадигана была заметна в каждом его движении. Несмотря на внушительную фигуру, ступал он довольно легко. В гладких плечах скрывалась мощь быка и скорость урагана. Красавчик подумал, что так оно, вероятно, и есть. Он обращал на тело значительно меньше внимания, чем на лицо. И решил, что, судя по выражению лица, Кадиган не глуп, а лишь прост. В нем плескалось не больше хитрости или злобы, чем в кристально чистом озере. Физиономия этого парня выражала только спокойную невинность, так трогающую поэтов в прекрасных девушках. Мэлони склонялся к тому, чтобы назвать разглядываемое им лицо весьма красивым — разве только немного полноватым, а также слишком безмятежным. В общем, в Кадигане проявлялись все черты настоящего мужчины, не хватало только огня. Огонь не наблюдался не только на поверхности, по всему видно: и в глубине души не таилось даже малейшей искорки. Будучи человеком рассудительным, мистер Красавчик Мэлони решил, что ему есть над чем подумать, изучая характер парня.

Денни тем временем бесцельно брел по улице, петлявшей между домами Гормана. Казалось, что не Горман вырос около дороги, а сам путь поспешно и небрежно проложили через городок. Из-за бесконечных пристроек Горман вытянулся в длину; дорогу пересекала только одна извивавшаяся

как змея улица. Вдоль нее и шел Кадиган, а Красавчик Мэлони следовал за ним, незаметно, как призрак в ночи. И все время, пока он приглядывался к чужаку, его сомнения в себе самом и в вероятном исходе схватки росли. Все большее впечатление производила на Мэлони безмятежность Кадигана. Поначалу она казалась самодовольством дурака, но теперь Красавчик решил, что это скорее спокойное безразличие неординарного человека, для которого опасность ничего не значит, а победы являются чем-то само собой разумеющимся.

Такое решение формировалось в уме Красавчика Мэлони, когда Кадиган вдруг свернул в сторону и пошел вниз по маленькой аллее, вдоль двух рядов молодых елей — прекрасных серебристых елей, королев среди деревьев. Мэлони крался следом, ловко укрываясь за стволами и чувствуя, как странно бьется его сердце. Во всем Гормане не было для него более знакомой дороги, так как в тупике этого переулка стоял коттедж Морриса, где жила Луиза, — остальные не имели значения. Месяц назад Красавчик в пятый раз сделал ей предложение и в пятый раз получил отказ. Но они остались друзьями. Иногда Красавчик объяснял такое положение дел силой своей страсти, а иногда полагал, что все связано с исключительным тактом Лу. Утешением, по крайней мере, служило то, что, хотя Мэлони и не сумел завоевать сердце девушки, этого не смог сделать и никто другой. И Красавчик при такой мысли чувствовал необъяснимое удовлетворение.

Он услышал вдали голос брата Лу Ричарда Морриса:

— Сюда, Барни! Сюда, мальчик! Дурак чертов! У него нет ни капли ума!

После очередного поворота дорожки Мэлони увидел всю сцену. Лу Моррис опиралась на изгородь заднего двора и смотрела, как брат занимался со своей собакой. Ричард взмок и проклинал все на свете от ярости и отчаяния. Он держал Барни на длинной веревке и теперь налегал на нее, словно моряк на линь, пытаясь подтащить к себе строптивое животное, на которое для пущей безопасности напялили тяжелый намордник. Это было все равно что тянуть лошадь, поскольку Барни состоял из ста восьмидесяти фунтов костей и мускулов — настоящий гигант среди собак. Он имел внушительное телосложение датского дога с бело-коричневой шерстью, как у сенбернара, а стоячие остроконечные уши придавали ему сходство с волком; рычание, вырывавшееся из огромной пасти, испугало бы любого серого разбойника.

— Иди сюда, или я размозжу тебе башку! — заорал Ричард Моррис.

— Не надо так, — неодобрительно сказала Луиза. — Не надо так обращаться с собакой, Рикки.

— Оставь меня, ясно? — загремел Моррис. — Пес — сущий идиот!

Он снова натянул веревку, и вдруг Барни позволил веревке ослабнуть. Или, точнее, в нем накопилось слишком много злобы, и пес бросился прямо к своему хозяину. Можно было ожидать тяжеловесности от такой горы собачьей плоти, но огромное тело Барни, скользнув легко и бесшумно, молниеносно взметнулось и припало к земле. Кадиган, остановившийся у изгороди, видел, как огромная пасть открылась внутри тяжелого проволочного намордника, обнажив ряд блестящих клыков. Чудовище прыгнуло.

Позади Ричарда на земле на всякий случай лежала дубинка внушительных размеров с сучковатым концом. При приближении Барни Ричард схватил палку и ударил собаку изо всех сил.

Такой удар мог бы размозжить даже более прочный череп, чем у Барни, если бы Ричард попал точно по голове. Но Барни отклонился во время прыжка, так что дубинка отскочила от толстого слоя плечевых мышц. Пес метил в горло, и намордник ударил точно в цель, вес падающего тела опрокинул Ричарда. Удар подбросил Барни в воздух. Но, перевернувшись, как кошка, в полете, он приземлился на четыре лапы. Девушка все еще кричала, когда Кадиган перескочил через изгородь. Он увидел, что Ричард сел, сжимая в руке револьвер; из разбитой губы неудачливого дрессировщика текла кровь.