Умереть, чтобы жить
Шрифт:
— Странно… А травмы?
— Я ее не видела, но Юля сказала, что лицо у нее было опухшее и в синяках. Черепно-мозговая травма — говорят, удар тупым предметом по затылку.
— Но такую травму можно и при падении получить, — заметила Ника, — если, как вы говорите, она лежала между комодом и балконной дверью, то могла и о порог удариться, и об угол комода — разве нет?
Людмила отхлебнула кофе и задумалась.
— А мне такая мысль в голову не приходила… — призналась она. — И ведь могло быть именно так…
— Так все-таки —
— Потому что он был последним, кто видел Наташку в тот день, — со вздохом сказала Людмила. — Он приезжал к ней утром, она должна была поставить подпись на одном документе, ведь официально они не в разводе.
— Если не секрет — что за документ?
— Не секрет. Сергей продает одну из квартир в Москве, обязательно нужно согласие супруги. Вот он и заехал, чтобы Наташка подписала.
— И она подписала?
— Насколько я знаю, нет.
«И чем это не мотив для убийства? Они год не живут вместе, он ее содержит, а она не подписывает бумаги на продажу совместной недвижимости. Мог Луцкий, разозлившись, просто толкнуть ее? Он довольно крепкий мужик, насколько я помню, его силы вполне хватило бы, чтобы толчком сбить женщину с ног — в Наталье было едва ли пятьдесят пять килограммов. Она упала, ударилась затылком, потеряла сознание, а он, испугавшись, ушел и оставил ее без помощи. Убийство по неосторожности…»
— Я знаю, о чем вы думаете, — вдруг сказала Бальзанова, все это время наблюдавшая за тем, как меняется выражение лица Ники. — Выбросьте из головы. Сергей не мог причинить ей вреда.
— Почему вы решили, что я об этом думаю?
— Потому что на вашем месте я бы так думала сама. Это же самая очевидная версия, за которую, видимо, и уцепился следователь. Наташка не подписала бумагу, Сергей разозлился и ударил — так?
— Ну… мог просто оттолкнуть от себя…
— А как же синяки на лице?
— Она могла удариться затылком и получить перелом основания черепа — вот вам «симптом очков», — пожала плечами Ника, но Людмила настаивала:
— А не было «очков», Юля сказала. Просто синяки на опухшем лице.
— Мне нужно будет поговорить с этой Юлей — сможете помочь?
— То есть мне веры нет? — усмехнулась Бальзанова.
— Я так не говорила. Но разговор с человеком, видевшим все своими глазами, может что-то новое дать.
— Хорошо, я помогу.
— А похороны завтра? — внезапно вспомнила Ника, и Людмила кивнула, снова потемнев лицом:
— Хотите пойти?
Ника запнулась. Ехать на кладбище ей совершенно не хотелось, да и ее появление там будет как минимум странным — покойную она не знала, а быть любопытной зевакой на чужих похоронах совсем уж неприлично. Но с другой стороны… Это ведь прекрасная возможность посмотреть на тех, кто придет и как они будут себя вести.
— Мне кажется, это не совсем удобно…
Людмила задумалась на мгновение, а потом сказала:
— Вряд ли кто-то будет задавать вам вопросы.
Эта версия выглядела вполне логично, и Ника согласилась.
— Тогда я пришлю за вами второго водителя, чтобы вам самой не добираться. Откуда вас удобнее забрать?
— С трамвайной остановки, — мгновенно сориентировалась Ника, — вот отсюда, от церкви.
— Хорошо. Водитель будет ждать вас в десять. Если больше нет вопросов… — Людмила выразительно постучала ногтем по миниатюрным золотым часикам, и Ника увидела, что стрелки приблизились к половине десятого.
— О, простите, мы заговорились, а вам еще добираться…
— Вы идите, Ника, а я еще чашку кофе выпью, водителя подожду.
Стахова поднялась и попрощалась. Выходя из кафе, она увидела, как Бальзанова вынимает телефон и набирает номер.
Глава 16
Сцены на кладбище
Мертвые голоса не имеют.
Всю ночь Ника провела то за ноутбуком, то на балконе с сигаретой — уснуть так и не смогла. Первые наброски будущей статьи ей не особенно понравились, но Стахова знала эту свою манеру чересчур критически оценивать свежий текст. В таких случаях она откладывала работу на сутки-двое, если не было ничего срочного, и только потом возвращалась к написанному. Поскольку особых временных рамок ей в этот раз не задали, она могла себе позволить подобное. Но Ника чувствовала — нужно торопиться. В этой истории слишком много странностей, и кто знает, что произойдет, допустим, завтра.
В половине девятого Стахова заставила себя отойти от ноутбука и отправилась в душ. Как назло, вместо ожидаемой бодрости возникло непреодолимое желание поспать, но Ника решительно повернула ручку холодного крана и, взвизгнув, проснулась окончательно. Растираясь жестким полотенцем, она смотрела на свое отражение в зеркале и вспоминала, что приличествующего моменту у нее имеется в гардеробе. Собираясь в Москву, она никак не рассчитывала, что придется посещать траурные мероприятия, а потому в арсенале имелись лишь черные джинсы и тонкая водолазка. К счастью, погода способствовала — моросил дождь.
Ровно в десять Ника стояла на трамвайной остановке и разглядывала остановившийся возле нее черный «Мерседес». Стекло передней двери поползло вниз, и водитель, перегнувшись через сиденье, спросил:
— Вы Вероника?
— Да.
Дверка распахнулась:
— Я от Людмилы Антоновны, садитесь, пожалуйста.
Ника, сложив зонт, юркнула в теплый салон, где пахло какими-то экзотическими цветами, застегнула ремень и посмотрела на водителя:
— Вы только меня забираете или мы еще за кем-то заедем?