Умереть, чтобы жить
Шрифт:
— Вероника, если тебе неприятно мое присутствие, ты скажи. Я не буду навязываться.
Она удивленно подняла глаза и спросила:
— Я тебя чем-то обидела?
— Ну, что ты. Как можно обидеть мужчину? Просто мне показалось…
— Тебе показалось, — решительно перебила его Стахова, — понимаешь — показалось. Мне очень приятно, что ты приехал, что мы провели вместе время. Цветы вот эти мне приятны… Я не из тех, кто будет из вежливости сидеть с неинтересным человеком в ресторане и тратить на это свое время, хочу, чтобы ты об этом знал.
Рощин
— Значит, ты считаешь меня интересным человеком? Это радует.
Ника немного обиделась, уловив иронию в его словах:
— Между прочим, на свете существует очень маленькое количество людей, которых лично я считаю для себя интересными.
Рощин рассмеялся, запрокинув голову и закинув руки на шею:
— Браво! Я удостоился! — Прекратив смеяться, он взял Нику за запястья, поочередно поднес к губам и тихо проговорил: — На самом деле это очень приятно, правда. Самое страшное — показаться неинтересным девушке, которая тебе нравится.
— А я — девушка, которая тебе нравится?
— Знаешь, я тоже не склонен проводить время впустую, — улыбнулся Рощин.
— Подведем итоги — мы с тобой два ценителя времени, которые никак не желают тратить его впустую. Это уже кое-что, — у Ники внезапно стало хорошо и спокойно на душе, словно разрешились какие-то сомнения.
Общество Дмитрия было ей приятно, тут она совершенно не кривила душой, но пока была не готова развивать отношения дальше. «Интересно, как надолго его хватит вот так ухаживать? Цветочки-концертики, рестораны-прогулочки… Он ведь взрослый мужчина. Хотя, может, именно потому, что взрослый, не станет слишком торопиться. Ладно, поживем — увидим».
Дмитрий проводил ее до дома, но не сделал ни намека на чай или просто не напросился в гости, и это Нику обрадовало. Ей ужасно не хотелось ошибиться в Рощине и приписать ему нечаянно те качества, которыми он не обладает. Пока все шло как нельзя хорошо…
Она уже успела переодеться в домашнее и включить чайник, когда в прихожей заголосил домофон. Удивленная Ника подошла и сняла трубку:
— Да.
— Открывай, Никуся, это Леня, — раздалось в ответ, и Ника нажала кнопку.
Пока Леня поднимался в лифте, она вынула две чашки, вазочку с низкокалорийным печеньем, которое купила в супермаркете после расставания с Рощиным, поставила сахарницу. В дверь позвонили, и Ника открыла — на пороге стоял Леня.
— Ну, приглашай в квартиру, что ли, — улыбнулся он, моргая одним глазом — второго у него не было, вместо него стоял протез.
— Проходи, конечно. Как ты меня вообще нашел?
— Обижаешь, старуха, — снимая ботинки, сказал Леня, — я к Алексею Павловичу зашел как-то, а он мне и говорит — уехала, мол, Никуша в Москву, работу ей там предложили по специальности. Ну, я адресок-то и выцыганил у него на всякий случай. И, смотрю, не напрасно.
— Это ты на что намекаешь? — подозрительно прищурилась Стахова, пропуская Леню в кухню, где тот сразу устремился к балконной двери и уже
— А вот не скажу. Кстати, что за тип с тобой был сегодня? Судя по пиончикам — не интервьюируемый же, угадал?
— Угадал. Это мой врач, я тут руку на днях повредила.
Леня вернулся с балкона, сел за стол и понимающе кивнул:
— Ну, я так и понял. В Москве ведь как принято? Чтобы лечащий врач пациентке цветы дарил и осмотры устраивал в нерабочее время. Мы понимаем, мы грамотные.
Ника рассмеялась и налила Лене чаю:
— Все-то ты понимаешь. Ну, да — ухаживает он за мной, что такого-то… я ведь тоже живая и молодая еще довольно, если ты заметил.
Леня смутился, отвернулся к окну:
— Ну, ладно, извини… это я так… не знаю даже — для порядка, что ли. Конечно, ты имеешь право, я же не об этом. Не всю жизнь ведь по Максу траур носить. Да и Максимке отец нужен.
— Я так далеко не заглядываю, — отрезала Ника, садясь за стол. — Ты лучше скажи — зачем явился-то? Уж точно не потому, что у меня роман намечается — я об этом никому не говорила.
Леня вздохнул, сделал глоток чая и сказал:
— Вот расскажи мне — ты каким образом попала в эту контору, в которой работаешь?
— Обыкновенным — по протекции. Старинный приятель сосватал. А что?
— А вот то, голубушка моя, контору-то эту кто спонсирует, не знаешь?
— Знаю — компания «Нортон». Что криминального? Есть деньги — люди заводят себе «карманное» СМИ, почему бы не позволить себе такую прихоть? — пожала плечами Ника, помешивая чай ложечкой.
Леня укоризненно посмотрел на нее и покачал головой:
— И ты, такая умная, даже не поинтересовалась, кто стоит во главе этой фирмы?
— Мне зачем? Я вот сейчас как раз тему разрабатываю в связи с одним из владельцев «Нортона» — Луцким. Жену у него убили на днях, и его задержали по подозрению.
Информация произвела совсем не тот эффект, на который рассчитывала Ника. Леня вскочил, неловко задел кружку, облился чаем и заскакал по кухне на одной ноге, стряхивая с джинсов горячие капли:
— О, христовы коммунары! Ника! Ты совсем дура, да?!
Стахова протянула ему полотенце, вытерла лужу на столе и снова налила чай:
— Я тебя вообще не понимаю. Ты чего так вскинулся-то? Возможно, там простая бытовуха — и все.
— Добром прошу — не лезь в это! — наклонившись к столу, зашипел Леня. — Откажись!
— Да почему?!
— Я не буду объяснять. Просто откажись — и все. Я могу не успеть прикрыть тебя со всех сторон, я же не Рэмбо, в конце концов! А с ребятами из «Нортона» лучше не связываться, особенно тебе — потому что они уже наверняка знают о твоих отношениях с Максом. И уверены, что деньги он тоже тебе оставил.
— Не мне, а сыну.
— Это без разницы! Хорошо еще, что он не с тобой, а в Праге! И вообще — на работе поменьше о нем говори, убери все фотографии со стола, если успела расставить, ясно? Иначе могут начать давить через пацана.