Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Положив под щеку ладонь, Аня с наслаждением сильно уставшего человека витала в приятном полусне. Пусть работает телевизор, пусть звучит голос Ливанова, чем-то напоминающий тот, единственный…
…— Ну вот, нозепам помог, уснула. — Верочка тихонько впустила в комнату врача.
— Мам, я не сплю и все вижу, — сказала Аня, но её никто не услышал. Врач присел в ногах и нежно позвал: «Анечка!» хриплым, глухим голосом. Нежным и хриплым… Она счастливо улыбнулась и открыла глаза:
— Это, правда, ты?
—
— В плену был?
— Ну, вроде… Теперь все в порядке. Сбежал и прямиком — к тебе.
— Миша, ты?! — Наконец поняла Аня. — Господи! — Она села.
— Зря я тебя в Новый год напугал… Не надо было ничего рассказывать.
— Мне было так страшно. — Прижавшись к широкой, прочной груди, Аня сладко заплакала.
— Ну перестань, перестань, детка… Я больше никуда не денусь. Никуда. А сейчас поедешь со мной. Я тебя похищаю. Веру Владимировну предупредил. Ну-ка, надень что-нибудь потеплее.
— Понимаю, мы едем гулять в парке. — Аня не глядя натянула шерстяные колготки и джинсы. — Нормально?
— И свитер. Тот, что был на Новый год — белый. Ты похожа в нем на Снегурочку.
Во дворе Михаил усадил Аню в высокую машину с маленькими прожекторами на крыше. Она счастливо засмеялась:
— Это ГАИ или скорая помощь?
— «Джип-Черроки», последняя модель.
— Значит, нас не поймают?
— Ни за что. Мы спрячемся в диком-предиком лесу.
Была глухая январская ночь с блестящей морозной пылью, черными елками под звездным небом. Были распахнувшиеся ворота, белоснежный овал двора и маленький дворец — с колоннами, островерхими башенками, высокими окнами, в которых сквозь занавеси мерцал уютный теплый свет. Аня даже не зацепилась за перила ногами — Михаил внес её на второй этаж по широкой лестнице мраморной, покрытой ковром. А потом положил на кровать — тоже очень широкую, зеленую, пахнущую елкой.
— Спи, дорогая. Постарайся запомнить — сегодня будут вещие сны.
Утром Аня осмотрела дом, в котором провела волшебную ночь. Бегала из комнаты в комнату, взбиралась по лестницам, распахивала двойные тяжелые двери, вертелась в центре круглой комнаты с вереницей узких арочных окон.
— Здорово! Ты не завидуешь и не кривишься от недовольства — значит, этот сказочный замок строил ты?!
— Угадала. Моя фирма возвела вокруг Москвы целые игрушечные городки. Не все удалось. Но ребята старались, особенно, когда строили для друзей.
— Понятно… — Аня прижала ладонь к губам Михаила, к жесткой поросли серебристых волос. — Молчи. Ничего не объясняй. Не порть этот день. Ведь я ждала. Ох, как же я ждала!
— Многое из того, что произошло, да и будет ещё происходить, не объяснить, не рассказать. Похоже, мне удалось выкрутиться. Похоже, есть приличный шанс
— Мы так и будем стоять здесь в обнимку, посреди башенного зала и круглого ковра? Посреди глухого леса и короткого зимнего дня?
— Нет, дорогая, у нас много дел. Дай руку и ни о чем не спрашивай.
Аня шла за ним по коридорам, поднималась наверх по винтовой лестнице, думая, что так же послушно следовала бы на край света или на эшафот.
— А теперь закрой глаза. Крепче, крепче. И не подглядывай, договорились?
Скрипнули открывающиеся двери, Михаил легонько подтолкнул Аню в спину и скомандовал:
— Можешь смотреть!
Она осторожно оглядела небольшую, белым шелковым штофом обитую комнату, и уставилась прямо перед собой: на овальном столе лежала огромная коробка, тоже атласная, перехваченная гигантским бантом.
— Развязывай.
Аня повиновалась и сняла крышку.
— Что это?
— Платье. Всю жизнь тебя наряжала мама. Впервые девочку оденет мужчина. Потому что в этом платье ты станешь его женой.
Радуясь произведенному эффекту, Михаил объявил Ане день свадьбы, затем достал из сейфа сафьяновый футляр и надел на её шею бриллиантовое колье. Она ахнула, поскольку приблизительно представляла его цену. Подвенечное платье примерять не стала — плохая примета показываться жениху в свадебном туалете до свадьбы. И бриллиантовая россыпь сияла в вороте свитера. Уловив в глазах невесты вопрос, Михаил подвел её к зеркалу и спустил с плеч пушистую ангору.
— Это не свадебный подарок. Сувенир к прошедшему Новому году и помолвке. Ведь так у нас, вроде, и вышло?
— Ой… — Аня опустилась в кресло изящной версальско-дворцовой конфигурации. — Не понимаю… А как же, Миша… Как же твое банкротство? Чье все это? — Она топнула ногой по ковру.
— Я же обещал? Я сказал, что верну себе все и оставлю противников в луже. Этот дом я начал отделывать ещё в ноябре, хотел успеть к Новому году… Немного опоздал. Но, кажется, тебе понравилось? Ведь я успел разобраться в твоем вкусе. Все выпытывал, выпытывал во время прогулок.
— Значит, ты тогда уже решил?
— Решил ещё в Сокольниках, — вот, думаю, и хозяйка к воображаемой резиденции нашлась… Не пугайся, — здесь будет прислуга, если хочешь, повар.
— А мама?
— Мама выберет себе комнату с хорошеньким балконом и будет отдыхать. Она это заслужила.
— Миш, ущипни меня… Нет, не надо! Чудесное видение. Даже лучше чем то, что явилось ночью, ведь ты попросил меня запомнить сон? Я запомнила! Мне приснилось что-то похожее… прекрасный дом… да, да! Только разглядела его не так ясно и почему-то не радовалась… А теперь даже страшно: все настоящее, а вроде — понарошку.