Умереть, чтобы жить
Шрифт:
«Выходит, ошибка в свадьбе? В самом начале рокового пути?! Так вот в чем все дело! — Вдруг осенило Аню. — Я должна уйти с его дороги. Принести жертву. И тогда — все будет по-другому! Я должна разорвать замкнутый круг. Михаил явился и ушел, подавая знак свечей. Он показывал, что должна уйти из этого дома и я! Он приходил тайно — значит, не хозяин тут. А хозяин, затеявший жуткую игру — сатана!»
Она схватилась за стакан — зубы лязгнули о стекло, тело сотрясала дрожь. Быстрее… Успокоительные капли, еще… Накинула плащ, выскользнула в коридор, сбежала по лестнице в холл — яркий и пустой. Берта не сможет удержать её — она всего лишь прислуга. Но пожилая дама не появилась, а в стеклянных
Это было так неожиданно и приятно, словно кто-то одобрительно погладил беглянку по голове. Теперь она и вовсе не сомневалась — размашисто шагала по дорожке, ведущей в глубь едва одетого зеленого сада. Услышала стук каблучков — и только тут поняла, что выскочила в белых туфлях на тонких высоких шпильках, приготовленных к свадебному платью. Подсвеченный фонарями сад был похож на Парк культуры, приготовленный к массовому гулянью, — даже струи в искрящемся сквозь кусты фонтане наливались попеременно рубиновым, изумрудным и сапфировым сиянием. С веток капала и, кажется даже, приятно звенела вода.
Аня мысленно заготавливала английскую фразу, обращенную к сторожу или охране, но никто не преградил ей путь. В воротах, очевидно, предназначенных для хозяйственных нужд, оказалась калитка, замок которой имел удобнейший шпингалет. Открыв его, хозяйка виллы или пленница беспрепятственно оказалась на улице. Значит, она верно истолковала знаки, поданные Михаилом — его зовущую, удаляющуюся по коридору свечу.
Переулок, освещенный фонарями и окнами вилл, был безлюден и мокр. Проехал мимо и нырнул в ворота своего дома автомобиль, полный музыки и комфортабельного благополучия. Аня отступила в тень кирпичной ограды и поняла — её прогулка никого не беспокоит — ни редких автомобилистов, ни группу подростков, в обнимку, с улюлюканьем пронесшихся на роликах посередине улицы. Аня двигалась в сторону какой-то магистрали — оттуда доносился шум машин и в небо поднималось яркое свечение от вывесок и реклам.
Она увидела не слишком многолюдную улицу. По водостокам небольших трех-четырехэтажных, вплотную друг к другу прижатых домов, стекала вода. В блестящем тротуаре отражались пестрые огни витрин. Откуда-то пахло вареными креветками, где-то за окном ухали басы джаза, обнимающиеся пары прикрывались зонтиками. Аня попыталась прочесть названия улиц на белых табличках, но они ни о чем ей не говорили, ничего не подсказывали. Указатели над магистралью отсылали водителей стрелками в разные стороны. Она постояла на перекрестке, следя, как разбегаются в известном им направлении машины, словно в игре, правила которой ей никто не объяснил. Странный, чужой мир, не имеющий никаких ориентиров, ни одного указателя, ведущего к покою и пониманию.
Французские слова «Морской променад» вдруг привлекли Аню. Да ведь здесь и правда должны быть гавань, порт, набережная… Море… Всегда казалось, что оно дружелюбно, приветливо. Могучий, мудрый покровитель. Это, конечно, синие просторы Адриатики или Эгейского моря. А здесь? Аня напрягла память. Северное море, пролив? Какое это имеет значение — в лицо повеяло солоноватой свежестью — и она пошла прямо к ней, к неизвестному великану, ворчливо ворочающемуся в темноте.
Вот оно! — Смоляная, взъерошенная ветром равнина. Остро пронизывают ночной мрак прожектора, у причалов
Аня подставила под дождь лицо, чувствуя, как стекают по щекам за воротник прохладные струйки. Так бы стоять и стоять, принюхиваясь к запаху мазута и водорослей, позволяя мокрому ветру трепать волосы. А дальше что? Ждать, пока разверзнутся небеса и глас Всевышнего даст мудрые распоряжения? Да не сон ли это? Она ущипнула запястье — больно. Потрогала разбитое колено — корочки на ссадине ещё не отпали. Но почему же тогда не страшно? Почему не охватывает паника, не кидается беглянка, очертя голову, к первому же полицейскому, чтобы перебросить на других, более здравомыслящих, груз непосильной головоломки?
Аня поняла, что давно уже смотрит на неоновую рекламу — голубой пингвин держит рожок с трехцветными шариками. Да это же «Фарцетти» — столь любимое Алиной мороженое! Знакомый, милый пингвин!
5
Она распахнула стеклянную дверь — узкая лестница круто спускалась вниз. Там оказалась полная дыма, грохочущая рэпом комната со стенами из красного кирпича и огромными плакатами экологического содержания на них. Молодежь панкового вида толпилась у стойки, танцевала тесным стадом в центре зальчика, курила и распивала нечто за маленькими пластиковыми столиками. Странное место указал заблудшей душе перст судьбы. Пить! Конечно же, в горле давно пересохло от жажды. Как восхитительно пенится «Пепси» в высоких стаканах! Приблизившись к стойке, Аня механически обшарила карманы плаща и растеряно присела на табурет. Если это и сон, то противный. Новый плащ и ни единой монеты. Нет даже носового платка, чтобы промокнуть лицо и, естественно, никаких документов. Закрыв глаза, она тихо застонала.
— Мадемуазель плохо? — осведомился кто-то за спиной.
— Я не говорю по-французски, — чуть слышно отозвалась она.
— Английский?
— Да. — Аня страдальчески посмотрела на собеседника. Он был тоже мокр, с почерневшими от воды плечами куртки и падающими на лоб темными завитками. По мокрой пряди сползла капля, упала на крупный горбатый нос и повисла на кончике. Незнакомец смахнул её тыльной стороной ладони. Все это Аня видела подробно и обстоятельно, будто снятое рапидом.
— Вы потеряли кошелек? Позвольте заказать что-нибудь?
— Я случайно надела новый плащ… «Пепси», пожалуйста.
— Не советую. Вы сильно озябли. Простуда обеспечена. Не стоит так легко одеваться — вечера здесь ещё прохладные.
Аня проследила выразительный взгляд незнакомца и торопливо запахнула полы плаща. Только сейчас она заметила, что одета лишь в коротенькую ночную сорочку.
— Я вышла второпях.
— Бывает. Недавно я сел за руль, вы не поверите, в одном банном полотенце на бедрах. Здесь это, увы, не принято — ведь вы приезжая? Незнакомец что-то сказал бармену и перед ними появились два стакана с соломинкой.
— Угадали. — Аня потянула напиток. — Приятный.
— Главное, — безвредный и согревает. Здесь, в основном, собираются «зеленые». Все коктейли — экологически чистые и слабоалкогольные.
— Приятно слышать. Оказывается, ещё существует на этом свете что-то безопасное.
— Жить вообще вредно. Что бы мы не предпринимали, это будет лишь шажок к финалу. Фокус в том, чтобы двигаться энергично, но не торопиться. Сядем за столик? Может, взять тебе что-нибудь еще, — бисквит, печенье? Предложил парень.