Умереть и возродиться на Эльбрусе
Шрифт:
– Я уже бегу! – Наталья Семёновна вернулась на кухню, придерживая фужеры у себя на груди.
– Отлично! За стол? – Виктор присел первым.
Наталья Семёновна и Любовь Александровна расселись по другим углам стола.
– За твой приезд, Витя! – первой произнесла тост Наталья Семёновна.
Чокнулись и выпили. Женщины опустошили бокалы до дна, Виктор же немного пригубил. Закусили салатом из свежих огурцов и помидоров. Дальше разговор пошёл ни о чём. Наталья Семёновна, слегка захмелев, начала живо рассказывать вообще обо всём, что происходило в Рыбном: кто с кем подружился, поженился, развёлся. Кто из соседей делил
– Наташа, ну что ты, в конце концов, пристала к нему со своими вопросами? – Любовь Александровна по взгляду сына поняла, что пора прекращать этот балаган. – Не видишь, человек немного устал с дороги? Ему отдохнуть надо, а ты кудахтаешь без умолку, как курица!
– Ты посмотри на неё! Курицу тут нашла! – Наталья Семёновна фыркнула и допила остатки третьего по счёту бокала. – Я же, может, тоже рада его видеть! Вот и болтаю всё подряд. Но ты права.
Она встала из-за стола и, переваливаясь, пошла к входной двери.
– Я чуть позже ещё загляну. – Женщина помахала Виктору рукой и вышла во двор.
– Когда выпьет, всегда такая. Не обижайся на неё. – Любовь Александровна встала из-за стола. – Ещё что-нибудь кушать будешь?
– Нет. Лучше завари нам обоим крепкий чёрный чай.
– А-а-а-а, сейчас, Витечка. – Любовь Александровна загремела металлическим чайником. Послышался шум воды из-под крана, потом – шипение газовой плиты. Пока закипал чайник, женщина несколько раз переходила от мойки к столу и обратно, собирая грязную посуду и убирая остатки еды. Потом протёрла клеёнку тряпкой и поставила на стол блюдца с чашками. «Наверное, самыми красивыми в доме», – отметил про себя Виктор. Пока мать заваривала чай, он незаметно глянул на часы. Начало третьего. «Ну, ещё есть пара часов», – подумал он про себя, вертя в руках белую чашку с цветочным рисунком. Наконец на столе появилась деревянная подставка, на которой водрузились чайник и заварник.
– Вот, готово всё. – Любовь Александровна села поближе к сыну, наискосок от него.
– Спасибо. – Виктор разлил чай по чашкам и сделал глоток. Кипяток обжёг горло.
– Какой-то ты замученный. – Любовь Александровна взяла сына за руку. – Что случилось, дорогой?
– Ничего особенного. – Виктор сделал ещё один глоток. – В бизнесе времена не очень хорошие. Вот и всё.
– Ах, опять это… – Женщина вздохнула.
Виктор промолчал.
– Ну а женщина у тебя есть? Ты с кем-нибудь встречаешься?
– Серьёзных отношений у меня ни с кем нет. Так, мимолётное всё. – Хрипцов покачал головой, вспоминая свой последний роман с молоденькой 21-летней студенткой, проходившей у них весной преддипломную практику. Сам бы он никогда не пустил стажёра на порог своей фирмы, но очень уж его просил один из Гениных друзей. Хрипцову юная брюнетка понравилась, и он решил за ней приударить, не имея на уме ничего серьёзного. Так, чисто досуг раскрасить и постель при физической необходимости регулярно делить. А вот Ирина их отношения воспринимала более чем серьёзно и рисовала в голове радужные картинки скорого замужества и семейного счастья. Но когда практика подошла к концу, все картинки
– Жаль, очень жаль. – Любовь Александровна чуть крепче сжала руку сына. – Ты же ведь уже не мальчик. Так и будешь до конца жизни за молоденькими ножками бегать, а нормальной женой не обзаведёшься.
– Ну… – Виктор неопределённо протянул.
– Жаль мне тебя, сынок.
– Почему?
– Потому что, как ты уехал из Константиново, считай, что нормальной жизни не видел. Всё время у себя в Москве, в четырёх стенах, куда-то вечно бежишь, делаешь что-то непонятное. Поверхностное всё у вас там. Одна механика, никакой души. Вот приехал бы на недельку сюда – съездили бы вместе на Оку, походили по пляжу, посмотрели на проплывающие мимо туристические теплоходы. Тебе же это нравилось в детстве.
– Не могу. Я и сейчас еле вырвался. Тяжёлый период наступает. Не знаю, когда смогу приехать снова.
– Как всегда. – Любовь Александровна взяла одной рукой чайник, чтобы подлить себе кипятка. Но рука сильно затряслась.
– Подожди, помогу. – Виктор сам взял чайник. – Столько хватит?
– Да… – Плечи Любови Александровны начинали подрагивать. – Вот так и умру, наверное, не видя сына годами. И бабушкой никогда не стану. Так и останусь одна. Ладно, если Наташка похоронит рядом с сестрой.
– Да что ты такое говоришь? – Виктор встал из-за стола и обнял мать сзади. – Это всё временное.
– Твоё временное уже всю жизнь длится. – Любовь Александровна плакала навзрыд. Из груди вырывался слабый кашель.
– Я обещаю, что всё будет по-другому. Но не сейчас. – Он поцеловал пожилую женщину в седые волосы. – Я не знаю, когда приеду в следующий раз. С бизнесом сейчас совсем всё плохо. Надо разобраться. Поэтому вот.
Он разомкнул объятия и начал рыться в карманах брюк. Из правой штанины достал пачку мятых купюр и положил их на стол.
– Тут где-то шестьдесят тысяч рублей. Должно надолго хватить. А как будет возможность, я снова перечислю.
Любовь Александровна посмотрела на пачку и отвернулась. Плечи продолжали вздрагивать.
Виктор не знал, что ещё сказать. Он молча стоял, почёсывая себе затылок и ощущая, как вокруг становится нечем дышать.
Рядом с домом послышались шаги. Кто-то громко постучал каблуками о порожек и зашёл в дом.
– А вы тут чайничаете? Как хорошо! Я как раз кое-что сладенькое принесла. – Посвежевшая Наталья Семёновна держала в руках какой-то кулёк, обёрнутый обычной газетой.
– Извините, мне некогда. – Виктор решил, что появление подруги матери оказалось как нельзя кстати. И, пройдя мимо неё, направился к выходу.
Наталья Семёновна так и замерла с кульком в руках. Хрипцов на её глазах быстро ретировался, на столе валялась пачка денег, а Любовь Александровна сидела сгорбившись, подперев голову рукой. Из уже красных глаз на стол капали слёзы.
Виктор в три шага подошёл к машине. Послышался писк – отключилась сигнализация. Он вставил ключ и завёл машину. Одну ногу занёс внутрь, вторая стояла снаружи. Хрипцов ещё несколько секунд смотрел на дом, потом крикнул: «Я ещё скоро приеду!», сел внутрь и газанул. Машина рывком тронулась с места.