Умершее воспоминание
Шрифт:
Джеймс смотрел на меня сочувствующим взглядом, но я игнорировал его. Непонятный гнев душил меня, в тот момент мне не хотелось никого видеть.
Как я мог ей поверить? Неужели я доверился Эвелин лишь после того, как она с чувством сказала мне пару слов? Неужели я смог поверить ей, при этом не зная, чего можно от неё ожидать? Да она же просто обвела меня вокруг пальца! Она просто посмеялась надо мной! А я, как маленький мальчик, поверил ей.
Я не мог понять, кто такая Эвелин — простая несостоявшаяся юмористка или коварная обманщица. Я не мог понять, играла она со мной или просто смеялась,
Я сидел на стуле, взявшись обеими руками за голову, и слегка покачивался. Я чувствовал себя просто паршиво. Почему меня так расстроило то, что она не позвонила? Я даже не знаю, по сути дела, кто она такая. Мы незнакомы. Меня не должно это расстраивать, не должно! Но тем не менее настроение моё упало ниже плинтуса. Хотелось уйти из комнаты прочь, Джеймс не должен видеть меня таким. Позже я нашёл оправдание своим мыслям: это всё моё расстройство. Никаких чувств.
— Знаешь, — наконец заговорил друг (я был бесконечно благодарен ему за это: в тишине казалось, что я сойду с ума от собственных мыслей), — сначала я хотел ехать домой к Фоксу и Лорен, но теперь передумал. Сейчас я сбегаю в магазин, куплю нам по бутылке бренди и останусь у тебя на ночь. Да?
— Да… — выдохнул я с каким-то облегчением. – Да. Я буду благодарен тебе за это.
А проснувшись утром в своей спальне, я почувствовал странную, просто необыкновенную свободу. Как будто я долго выплачивал какой-нибудь кредит и наконец покончил с выплатами. Про Эвелин я старался не вспоминать, а если и вспоминал, то в душе моей не рождалось каких-нибудь неприятных чувств. Наоборот, я даже со смехом думал о своей вчерашней грусти. Как я мог расстроиться из-за такого пустяка? Подумаешь, Эвелин не позвонила. Что здесь такого? Если не она, то кто-нибудь другой. Ничего ужасного не произошло.
Вместе мы с Джеймсом доехали до студии. Сегодня он записывал сольную песню, а мне в студии делать было абсолютно нечего. Поэтому, распрощавшись с ним у дома под красным фонарём (так мы часто называли здание нашей студии), я поехал к больнице. Я вспоминал разговор с Алексой двухдневной давности и понимал, что она была права насчёт нас с Чарис. Мне нужно было извиниться перед ней.
— Молодой человек, куда вы идёте?
Я остановился и медленно повернулся. Рядом со мной стояла медсестра зрелого возраста и сверлила меня презрительным взглядом.
— А что, это запрещено? — осведомился я.
— Перестаньте. К кому вы пришли?
— К Чарис Дэвис. Ещё вопросы?
— Как вас зовут?
— Боже… — вздохнул я и потёр сонные глаза. — Это ещё зачем?
— Для пациента по имени Чарис Дэвис строго ограничен список посетителей. Как вас зовут?
— Логан Хендерсон.
— Сожалею, — произнесла медсестра, подняв брови вверх, — но вашего имени нет в этом списке. Я не могу вас пустить к ней.
— Как это не можете? В вашем списке,
Я двинулся дальше по коридору, но медсестра с вызовом перегородила мне дорогу.
— Молодой человек, — с возмущением проговорила она, — я что, непонятно объяснила? Лечащий врач мисс Дэвис ограничил список посетителей, её могут навещать всего несколько человек.
Я усмехнулся, поняв, в чём тут дело. Этот Дейл — новый кавалер Чарис — опасался моего повторного визита, и поэтому вовсе запретил мне входить в палату его возлюбленной. Что ж… Это интересно.
— И кто же входит в этот круг доверия? — спросил я.
— Родители, пара подруг и какой-то молодой человек по имени Маверик Гордон. Здесь не указано, кем он приходится Чарис Дэвис, поэтому…
Я со злостью сжал кулаки. Дейл что, специально сделал это? Он разрешил Маверику навещать Чарис в больнице? Но почему? Разве Мавс, как и я, не является прямым соперником в борьбе за счастье с Чарис?
— Оу… — проговорил я, всеми силами сдерживая свою злость. — Понятно. Спасибо за информацию.
Я медленным шагом двинулся обратно.
— Но вы можете поговорить с её врачом, — врезались мне в спину слова медсестры. — Он ведь может передумать.
— Я, несомненно, поговорю с ним, — сказал я.
Конечно, я не собирался ни с кем говорить. Я вообще не был уверен в том, что приехал в эту больницу исключительно ради того, чтобы извиниться перед Чарис. Нет, я приехал сюда не за этим. Просто в моей душе таилась надежда на новую встречу с Эвелин… Да, да, да, это бело бесконечно глупо, я сам знаю это. Но мне отчего-то хотелось вновь встретиться с ней, несмотря даже на мои вчерашние и утренние мысли.
Долгое время я бесцельно бродил по коридорам больницы, надеясь встретить Эвелин. Но её не было. Не было в холле, на втором этаже, возле кабинета невролога… Вообще нигде. Я сидел на скамейках, делая вид, что занимаю очередь в кабинет, а потом уходил, понимая, что ничего мне здесь не светит.
Её не было. Просто не было.
Ну и пусть. Не больно-то и хотелось, честно говоря. Я просто был бы счастлив снова увидеть её… и всё. Больше ничего не надо было. Я бы даже не подошёл к ней, если бы увидел. Правда. Я убеждал себя, что меня не интересовала причина, по которой Эвелин не сдержала своё обещание и не позвонила мне вчера, но всё это было напрасно. Меня интересовало это! Меня очень сильно это интересовало!
Меня бесила моя непонятная привязанность к Эвелин. Откуда она только взялась? Почему это чувство к абсолютно незнакомой девушке так глубоко засело в моей душе? Почему я не мог от него избавиться? Это говорит о моей слабости или о чувстве гораздо возвышенном и прекрасном, чем слабость?
Эти вопросы не давали мне покоя, когда я ехал домой из больницы. Мои руки крепко сжимали рулевое колесо, глаза смотрели вперёд, но я почти ничего не видел. Как будто мысли, что бушевали в голове, затмевали абсолютно всё: и шум колёс, и рёв двигателя, и даже дорогу, на которую был направлен мой рассеянный взгляд. Я ничего не чувствовал, внутри ничего не шевелилось, будто внутри меня что-то погибло, будто умерла какая-то часть моей охладевшей души. Просто отвратительное чувство, должен признать.