Шрифт:
Глава 1. Черный рынок
Черный рынок, барахолка, или блошка, на котором в прежние годы Лука выискивал то, что можно дешево купить, а если надо, то починить и продать на аукционе, изменился. Теперь антиквариат продают редко. Все, что стоит дорого и не нужно в самом простом быту, теперь даже и не выставляют — бессмысленно. Народ обнищал, оголодал, одичал. Машинку швейную вынеси, которая без электричества работать может, и то ценнее будет, чем хрустальная ваза, старинная брошь или коллекция виниловых пластинок. Еще выше котируется консервированная
И все же рынок гомонил, тусовался, бурлил регулярной жизнью. Люди торговали разным. Люди торговали разные. Кто-то вынес что-то свое, чтоб продлить себе жизнь на еще один день. Если получится. Кто-то стал перекупщиком. Но попадались и реализаторы — наемные продавцы. Значит, в городе появился товар. Может, вскрыли продовольственный склад, или кого-то «честно» ограбили. Мало какой город или страна оправились от зомби-апокалипсиса.
Для Луки, худощавого, высокого брюнета лет тридцати, в прежние годы рынок был “своим”. А теперь он словно бы отдалился от Луки — стал почти неузнаваем, без прежнего, знакомого флёра панибратства, уверенности в том, что он даст Луке всё, что тому заблагорассудится, захочется…
Лука, отвернувшись от собеседника, нервно оглянулся, заскользил взглядом черных глаз по толпе и почесал тонкий с легкой горбинкой нос. По собственной примете Луки нос чуял неприятности, или встречу, а может, и то, и другое сразу.
Толстуха-торговка в грязных “трениках” и рваной вязаной кофте неопределенно-бурого цвета, похохатывая, рассказывала байку соседке по ряду. Та недоверчиво крутила головой в цветастом платке, повязанном на деревенский манер, и время от времени бегло осматривала свой “прилавок” — два деревянных поддона, поставленных на небольшую баррикаду из шлакоблоков. На поддонах, покрытых потертой клеенкой, лежали рядами пакеты со спагетти — скорее всего, просроченные, но кто в такое время станет “перебирать харчами”?
— Смотри, Лука… Моя дочь, будучи “чистым” человеком, родила ребенка от мужа-синтетика. У моего зятя — стандартный чип в голове, а в теле — куча этих самых наноботов. И вот у моего старшего внука при рождении… Ты слушаешь меня, Лука?!
Мужчина с седыми висками и лучиками глубоких морщин возле некогда голубых глаз, хлопнул по плечу собеседника. Тот нервно рассматривал толпу людей, снующую на блошке. Лука перевел взгляд на мужчину и посмотрел ему в глаза, прикрытые тонкими прямоугольниками очков для чтения.
— И? — с деланным вниманием спросил Лука.
— И! — передразнил его мужчина. — И знаешь ли, что у ребенка при рождении нашли в крови этих самых наноботов? Откуда им взяться, если мать была “чистая”, не являлась на тот момент чипированным синтетиком и ее не вакцинировали ничем, что содержало бы эти самые наноботы?!
— То, что мы не даем согласие на ввод наноботов, совсем не значит, что они не попадают в наш организм. Тем более в организм беременных… Ну и как следствие… дальше, в организм ребенка.
— Да что ты говоришь, Лука! Вся продукция до катастрофы с зомби вирусом строго проверялась! Вся! — мужчина раскинул в стороны руки, показывая повсеместность проверки.
—
— Лука! Это все бред! Это антинаучно! Наноботы — не вирус, они не могут проникать в организм матери таким путем!
— Не кричите, профессор, мы уже привлекли внимание людей. Нас прогонят с рынка. И еще… пожалуйста, подумайте — вы не биолог, не врач, не химик, не создатель наноботов. Вы не можете досконально знать, что они умеют, а что нет.
Внешностью и поведением профессор походил на попугая — вздорного, взъерошенного, крикливого… Но Лука любил своего учителя: общаться и спорить с ним было очень интересно, а с недавних пор он стал извлекать из этих споров определенную выгоду. Но сейчас он встретил его в неудачном месте, да и тема разговора была неподходящая — из такого спора выгоду не извлечь, а вот хлопоты…
— Да, я профессор математики, а это фундаментальная наука, одна из…
Лука заметил за спиной профессора мальчишку, неловко припадающего на левую ногу. Трость в руках пацана была ему не по размеру, и с ногой он все время ошибался, явно не зная, как правильно использовать трость при больной ноге. «Понятно —, усмехнулся про себя Лука. — Хоть бы дома потренировался хромать».
Лука вытянул шею, кого-то высматривая в толпе, и поймал взглядом смуглолицего, черноглазого пацаненка. Лука указал ему глазами на “хромоножку” и повернулся к профессору:
— У вас же, профессор, два внука, если я правильно помню. Второй родился перед атакой «умной пыли».
— За год до нее. Ему уже два года. Чудный растет малыш, но только что толку — человечество вымирает, мир деградирует.
— У нас остались технологии. Мы потеряли людей, но почти все еще можно восстановить.
— Нет, Лука. Нет. Все умные и богатые разделились на два класса — органики и синтетики. И только нищие материально и люди веры, как я, остались “чистыми”. После атаки зомбо-вируса органики вымрут полностью, а синтетики — большей частью. Почти все мои молодые коллеги стали синтозомби и впали в спячку.
В этот момент хромоножка уронил трость и, зашатавшись, смешно замахал руками. Никто ему на помощь не пришел, чувствуя подвох и боясь, что мальчишка почистит их карманы. И ему пришлось наклоняться самому. Пока он это проделывал, пара пачек спагетти перекочевала под его штанину. Подняв палку, он с обиженным лицом, усиленно хромая, убрался с рынка. Торговка, у которой он спер макароны, продолжала болтать с соседкой по рынку, не обращая внимания, что из десятка лежавших на клеенке пачек двух уже не хватает.
— Меня интересует другой вопрос. Второго сына ваша дочь рожала уже став синтетиком. Как у него с наноботами, больше чем у брата?
— О, там вообще их как у матери.
— А ваши внуки стали синтозомби, раз в них есть наноботы?
— А тут самое интересное, — подмигнул профессор. — Когда произошла атака «умной пыли» — наноботы восстали против своих хозяев, можно так сказать. И когда уснула наша дочь, мы с женой сделали внукам анализ. И ты ни за что не догадаешься, Лука, что мы узнали!