Умный, сексуальный, молчаливый
Шрифт:
Я опускаю глаза. Он неподвижно лежит на асфальте, мама положила его голову себе на колени. Она то и дело всхлипывает и гладит папино безмятежное лицо. Я смотрю, понимая, что для папы уже может быть поздно. Он не шевелится, как не шевелился Логан. Хотя никто не делал ему искусственное дыхание. Как Логану. Бригада скорой помощи загружает папу в машину, я стою рядом. Внутри меня как будто что-то умерло. Я не знаю, что мне делать и куда идти. Мама забирается к папе, и они закрывают за ней двери. Это сильно напоминает мне о том случае, когда Мэту стало
Мэт и Сэм тащат меня к ожидающей полицейской машине.
— Залезай, — говорит Мэт и опускает мою голову, как обычно делают копы в кино. Он садится рядом, обнимает меня за плечи и притягивает к себе, а затем всматривается в моё лицо.
— Тебя не задело? — спрашивает он.
Я качаю головой.
— Нет. Только Логана.
О боже. Логан. Логана сбила неуправляемая машина. Он перекатился по капоту и ударился о лобовое стекло. А потом неподвижно лежал на холодном асфальте. Пол и Сэм делали ему искусственное дыхание.
— Он не дышал, — говорю я, и меня начинает трясти.
— Нет. — Мэт бессознательно гладит моё плечо.
— Ты боишься? — дрожащим голосом спрашиваю я.
— Я до смерти напуган, — признаётся он.
— Машина должна была сбить папу.
— Я знаю.
— Почему он это сделал? — Я грызу ноготь, впиваясь в палец, пока не начинаю чувствовать боль.
— Почему вообще Логан что-то делает?
— Я видела выражение его лица. — Я даже не замечаю, как по моим щекам струятся слёзы.
Мэт поднимает мой подбородок.
— Что за выражение?
— Я видела, как он принял решение оттолкнуть папу с дороги. — Не могу поверить, что он так сделал. Зачем?
— Лучше этому засранцу остаться в живых, — бормочет Мэт. — Иначе я убью его нахер.
Полицейские высаживают нас у входа в отделение экстренной медицинской помощи. Мэт берёт меня за одну руку, Сэм за вторую. Я бы хотела, чтобы Пит был здесь. Блин! Пит!
— Кто-нибудь позвонил Питу? — спрашиваю я.
— Питу нельзя звонить, — напоминает мне Сэм.
— Тогда тебе придётся сходить к нему.
Сэм кивает.
Когда мы входим в комнату ожидания, ко мне подбегает мама. Она обнимает меня, но я отстраняюсь.
— Где они?
— В реанимации. Нам туда нельзя. — Она заламывает руки. — Логан не дышал.
Мама смотрит на меня, её карие глаза ищут подтверждения. Только чего именно, я не знаю.
— А папа?
— Что папа?
— Дышал?
— Да, твой папа дышал.
Но это не облегчает тяжесть в моей груди. Совсем.
— Но Логан… — говорит мама. — Я боюсь, всё плохо, Эмили.
— Я боюсь, мама.
Откуда-то из внутренних помещений больницы выходит Пол, вцепившись руками в волосы. Он снова и снова тянет их за концы. К нему подходят Мэт и Сэм, и он качает головой. Ему ничего не известно.
— Зачем он это сделал? — восклицает Пол, а потом этот здоровяк тяжело оседает
Я знаю, зачем он это сделал. Он сделал это ради меня. Неужели мои глаза безмолвно молили об этом? Неужели я каким-то образом, даже не пользуясь голосом, попросила его спасти моего папу? Он прочёл что-то в моём взгляде, что заставило его пойти на это? Я попросила его об этом? Неужели это моя вина?
Эмили
— Я не хочу здесь находиться, — шепчу я Полу, который ведёт меня в церковь. У меня трясутся ноги. Мне страшно, что гроб будет открыт и всем будет видно тело, так что стараюсь не смотреть в том направлении.
— Я тоже, — шепчет в ответ Пол.
— И я, — доносится из-за спины голос Мэта.
Мы протискиваемся к церковной скамье, садимся и двигаемся, чтобы оставить место для Сэма. Сэм кажется потерянным без Пита. Словно он потерял часть себя вместе с братом. Он постоянно оглядывается в поисках Пита. Но Пита здесь нет. Пит по-прежнему ждёт суда и своего обвинения.
На мои глаза наворачиваются слёзы, когда священник начинает говорить о трагической потере любимого брата, сына, друга. Он говорит о воле Божьей, о могуществе души и лечебной вере. Но я не чувствую, что излечилась. Когда это начнётся? Надеюсь, что скоро.
С той аварии прошло четыре дня. Четыре дня раздумий о том, что могло бы быть, как всё могло бы случиться. И о том, что случилось. Четыре дня раздумий о том, как по-разному я могла бы прожить свою жизнь. И как по-разному он мог бы прожить свою.
Из-за спины на моё плечо ложится рука папы и сжимает его. Сейчас он касается меня чаще, чем раньше. Он чаще показывает свою любовь ко мне, чаще говорит, что любит меня. Словно он осознал всё, что было потеряно, и теперь не хочет пропустить ни дня, ни слова — ничего важного. Мама не пришла. Как она сказала, у неё очень важное дело.
Священник продолжает что-то бубнить, и я не слушаю его до тех пор, пока Мэт не берёт мою ладонь и сжимает её — выносят гроб. На кладбище мы решили не ехать. Достаточно того, что мы присутствовали здесь, на службе. Мы выходим из церкви, и я смотрю в полные горя глаза матери.
— Сожалею о вашей утрате, — говорю я.
— Спасибо, — отвечает она механическим голосом. Взгляд у неё безжизненный, и я гадаю, сможет ли эта женщина когда-нибудь вновь обрести покой после потери своего сына. Тем вечером за рулём машины был Рикардо Сантьяго. Ему было восемнадцать лет, и он возвращался домой из библиотеки. Он не заметил чёрный лёд на асфальте, который превратил дорогу в каток. Он не увидел его, а потом потерял управление. Машина сбила Логана и зацепила папину ногу. Теперь папа передвигается на костылях и у него ужасное растяжение, но он поправится. Рикардо же умер от удара, когда его машина врезалась в другую, припаркованную на улице.