Умри для меня
Шрифт:
— Нам лучше уйти отсюда, пока я не начал игнорировать всё то, что только что сказал.
Я провожу тебя домой, — сказал он, взяв в руки наши пальто и мою сумку.
Открыв дверь, он стал ждать меня.
— Должен сказать, что у меня были подозрения, — сказал он загадочно.
— Какие подозрения? — спросила я.
— Что за фасадом твоего такого взрослого
Закусив губу я прошла мимо него в коридор.
Глава 31
Вернуться домой в тот вечер было похоже на пробуждение от долгого сна.
Когда я была с Винсентом, я подчас забывала о всех странностях, связанных с ревенентами, но меня не покидало ощущение, будто я бродила по фантасмагорическим ландшафтам Сальвадора Дали.
Мир Мами и Папи стал замечательным утешением, после двадцати часового прибывания в сюрреализме.
— И? — спросила Джорджия, когда мы сели ужинать.
— Каков теперь статус "отношений" с Винсентом? Вам хватило времени на вашей маленькой пижамной вечеринки, чтобы разобраться во всех проблемах? — Она ухмыльнулась мне и положила кусочек хлеба себе в рот.
Мами с укором похлопала её по руке и сказала, — Катя сама скажет нам то, что пожелает нужным, чтобы мы знали и когда пожелает.
— Мами, всё в порядке, — сказала я.
— Джорджия просто не может не влезать в чужую жизнь, например, в мою. Так как у неё нет своей собственной, о которой она могла бы поговорить.
— Ха! — сказала Джорджия.
Папи закатил глаза, очевидно от удивления, когда это его мирный дом успел превратиться в университетский женский клуб.
— Итак? — спросила она, уже более обходительно.
— Похоже, мы всё выяснили, — сказала я, и, повернувшись к Мами, спросила, — Не возражаешь, если он придет к нам завтра вечером на ужин?
— Конечно нет, — ответила она, широко улыбаясь.
— Э-хей! — крикнула Джорджия.
— Кейт больше не чахнет у себя в спальне.
Мне следует сходить к нему домой и лично выразить ему свою благодарность.
— Всё, Джорджия, довольно, — сказал Папи.
— Ты можешь поблагодарить его завтра вечером, — сказала я, быстро сменив тему.
Следующим вечером в семь тридцать я получила сообщение от Винсента: Добрый вечер, ma belle.
Пожалуйста, дай мне ваш код?
Я отправила ему четыре цифры с двумя буквами и через минуту в нашу дверь раздался звонок.
Я нажала на переговорное
— Третий этаж, налево, — сказала я по громкой связи.
Мой пульс участился, когда я открыла дверь и стала ждать его в прихожей.
Он очень быстро поднялся по лестнице, держа в одной руке огромный букет, а в другой сумку.
— Это для твоей Мами, — сказал он, затем наклонился и чмокнул меня в губы.
Моё сердце заколотилось как бешеное.
Винсент, как бы, намекая, приподнял бровь.
— Ты собираешь разрешить мне войти или проверяешь, смогу ли я переступить порог твоего дома без приглашения? — а потом прошептал, — я ревенент, а не вампир, cherie.
Его подначивания заставили меня забыть о моих переживаниях и, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я взяла его за руку и повела внутрь.
— А вот и Мами, — сказала я, когда она вышла к нам из кухни.
В это утро она сходила в салон красоты и выглядела потрясающе элегантно в шерстяном черно-белом платье и на четырех дюймовых каблуках.
— Ты, должно быть, Винсент, — сказала она, наклоняясь, чтобы расцеловать его в обе щеки, и её духи, обволокли нас запахом гардении, словно нежным объятьем.
Она сделала шаг назад, чтобы взглянуть на него.
Казалось она оценивала его, и по выражению её лица стало понятно, что это был высший бал.
— Это для Вас, — сказал он, вручая ей массивный букет.
— О, от Кристиана Торту, — сказала она, заметив карточку флориста.
— Как мило.
— Я возьму твое пальто, — сказала я, и Винсент снял свой пиджак, под которым была хлопковая рубашка голубого цвета, заправленная в темные вельветовые брюки.
Мне так и не верилось, что этот потрясающе красивый парень специально приоделся и принес цветы, чтобы произвести впечатление на мою семью.
Все это он сделал ради меня.
— Папи, я бы хотела тебе представить Винсента Делакруа, — сказала, когда мой дедушка вышел из своего кабинета.
— Сэр, очень рад нашему знакомству, = сказал Винсент и они пожали друг другу руки.
Он поднял сумку и сказал, — Это для Вас.
Взяв её, Папи извлек оттуда бутылку и изумился, когда рассмотрел этикетку.
— Шато Марго 1947 года? Где ты её раздобыл?