Умри с этим
Шрифт:
– Скажите, вы только один кондуктор на этом поезде? – спросил я.
Он удивленно посмотрел на меня:
– Да, а в чем дело?
– И давно вы в ночных сменах?
– С прошлого месяца, а что такое?
Поезд подошел к станции Аллертон-авеню, и он нажал на кнопку, которая открывает двери. Ожидая, пока пассажиры выйдут и войдут, он стоял в проходе между вагонами, а затем вернулся на свое место.
– В чем дело? – сразу же спросил он.
Я выудил фотографию из кармана пиджака.
– Знаете эту девушку?
Он с любопытством
– Не могу сказать, что видел.
– Посмотрите внимательнее, – попросил я. – Чертовски внимательно. Она садилась на Бурк-авеню два или три раза в неделю. Всегда на этот поезд. Посмотрите же на это чертово фото.
Он некоторое время внимательно разглядывал фотографию, а тем временем поезд подошел к следующей станции. Он все еще не промолвил ни слова, когда мы прибыли на Пелхам-парквей, и он опять нажал на свою кнопку. Мы снова тронулись, а он продолжал изучать фотографию.
– Мы доедем до Гранд-централ, пока вы соберетесь с мыслями.
– Мои мысли всегда при мне. Я никогда прежде ее не видел. – Он промолчал. – Зачем вам это надо?
– Посмотрите на нее еще раз, – приставал я к нему, чуть не хватая за горло. – Она была счастливой девочкой. Всегда улыбалась. Черт возьми, мистер, вспомните.
– Тут нечего вспоминать. Я никогда не видел ее прежде.
Я хлопнул фотографией по своей ладони:
– Боже, кто еще работает на этом поезде?
– Только я и водитель, это все.
– А где сидит водитель? В первом вагоне?
– Послушайте, нельзя отвлекать его этим...
– Откройте вашу дверь, мистер. Здесь, на Бронкс Парк Ист.
Он попытался сказать что-то, когда заметил, что поезд уже подошел к станции. Я оставил его стоять меж двух вагонов и побежал к голове поезда. Хватаясь за соломинку, я был почти вне себя, но хоть кто-то должен вспомнить ее. Поезд уже трогался, когда я добрался до маленькой кабинки водителя и открыл дверь.
Он был маленьким человечком в очках и он чуть не вывалился из окна, когда я сунул ему под нос фотографию.
– Знаете эту девушку?
– Что?
– Посмотрите на фотографию. Знаете вы эту девушку? Вы когда-нибудь прежде видели, как она садится в поезд?
– Эй, – заметил он, – вам не разрешается быть здесь.
– Заткнись и посмотри на фото.
Он быстро взглянул и тут же перевел взгляд на дорогу:
– Нет, я не знаю ее.
– Вы никогда...
– Я слежу за дорогой, – сказал он ворчливо, – а не за тем, кто входит и выходит.
Не дослушав его монолога, я закрыл дверь и опять двинулся в конец поезда. Мне кажется, я был готов колотить старикашку-кондуктора о металлический пол башкой, пока он не вспомнит Бетти. Когда я подошел к нему, он закричал:
– Убирайся из этого поезда. Убирайся или на следующей станции я позову на помощь.
Я понял, надежды на то, что он когда-нибудь вспомнит – нет, и когда поезд подошел к остановке, вышел, сопровождаемый выкриками кондуктора. Я прошел
На стоянке такси оказались сразу три машины. Каждому из трех водителей я показал фотографию Бетти. Никто не узнал ее.
Это походило на игру в «Кольцо, кольцо, выйди на крыльцо», – и я словно пытался схватить дешевое латунное колечко и постоянно ошибался. Оставался еще один человек, которого я хотел видеть опять. Она дала мне почти все, что я знал о Бетти Ричарде, и я решил, что смогу получить еще что-нибудь, если постараюсь.
По моим расчетам, она должна сейчас работать в «Росинке», и я был счастлив, войдя, увидеть ее за стойкой. Музыкальный автомат извергал рок-н-ролл, помещение было плотно набито подростками, девушками и ребятами. Я подошел к Донне и предложил:
– Потанцуем.
Она посмотрела на меня и одарила улыбкой:
– Ты так и не побрился, не так ли?
– Нет, так и не побрился.
Улыбка стала шире:
– У тебя найдется минутка?
– Сколько угодно.
– У меня как раз сейчас время перекура. Подожди меня снаружи, хорошо?
Она подошла к владельцу кафе, парню с усиками. Он, казалось, не был счастлив оттого, что она оставляет его одного с танцующими подростками. Сквозь витринное стекло я видел, как он скорчил кислую мину. А затем, как и большинство хозяев, позволил ей идти, куда она захочет. Донна закурила сигарету, как только вышла из двери и позвала: «Эй!»
– Я рада, что ты пришел, Курт, – сказала она. – Эти ребятишки уже сидят у меня в печенках.
В темноте не было видно, как я заморгал глазами:
– Я пришел к тебе, чтобы задать кучу вопросов, – пояснил я.
– Мне нет дела до того, зачем ты пришел. Ты здесь, и это все, что идет в счет.
Мы замолчали, пока она не нарушила паузу:
– Ты хоть немного приблизился к нему?
– По правде сказать, нет, – ответил я. – Я хочу расспросить тебя о нем побольше. Она говорила когда-нибудь...
– Никогда, Курт. Она говорила о нем, как... ну ты сам знаешь, какие они, дети. Так, словно он король или что-нибудь в этом роде.
Больше о Фредди она ничего не знала. Ничего.
На этом след обрывался. Занавес. Фредди был всего лишь туманной фигурой с пятном вместо лица и руками душителя. И больше ничего. Я был готов отказаться от поисков.
– Я подошла к ней, потому что она выглядела одинокой в первый вечер, когда появилась здесь. Мы поболтали, а в конце вечера обменялись телефонами. Никогда их не использовали, но...
– У тебя осталась записка с номером?
– Кажется, осталась. Думаю, что да. Где-то у меня в кошельке. Она записала на салфетке.
– Дай-ка мне ее, – попросил я. Это был трусливый способ бегства. Я позвоню Руди и откажусь от своих обязательств по телефону. Скажу ему, что я сделал все что мог, но я устал и разбит, и пусть полиция занимается этим делом.