Умри сегодня и сейчас
Шрифт:
Бондарь закончил трапезу и тщательно вытер губы салфеткой. Он не смотрел на Веру. Он не собирался впускать ее в свою душу. Если раздавать себя по частичке каждой переспавшей с тобой женщине, то будет слишком больно и слишком тяжко. Так и есть. Боль не замедлила напомнить о себе, возникнув в груди внезапно, как выкидное лезвие ножа.
– Конечно, останься, – пожал плечами Бондарь. – Глупо уходить сейчас, когда вот-вот принесут десерт.
Не успел он закончить фразу, как Вера, сверкнув глазами, вскочила, чуть не перевернув столик, и выбежала на улицу.
– Официант, –
Процесс расплаты за съеденное оказался нудным и тягостным, как если бы в кафе состоялся не скромный ужин, а банкет на двадцать персон. Выписав чек и пересчитав деньги, официант дерзко напомнил, что в Эстонии принято давать чаевые.
– Сколько? – спросил Бондарь.
– Десять-двадцать крон, в зависимости от размеров вашей благодарности.
– Моя благодарность не знает границ, но пятерки тебе за глаза хватит.
Рассчитавшись, Бондарь покинул кафе, не зная, чего ему хочется больше: увидеть Веру где-нибудь поблизости или обнаружить, что она сбежала.
Уже совсем стемнело. На деревьях сверкали красные, желтые и зеленые гирлянды, успешно заменяя собой звезды, закрытые облаками. Никого вокруг. Постепенно ускоряя шаг, Бондарь пошел по улице, в конце которой стоял его автомобиль. Минут через пять он увидел впереди медленно бредущую фигуру в знакомой шубке, догнал ее и тронул за плечо.
– В чем дело? – резко спросил он. – Мы тут работаем, а не крутим любовь. Или ты забыла?
– Уже вспомнила, – тихо откликнулась Вера. – Не переживай. Больше подобное не повторится.
– Так-то лучше.
– Не лучше, а хуже, но это не имеет значения. Я свое место знаю.
– Это моя вина, – глухо признался Бондарь. – Нельзя нам было сближаться по-настоящему.
Вера резко повернулась к нему.
– Какой же ты болван! – дрожащим от обиды голосом произнесла она, – ничего не понимаешь и понимать не желаешь! Сблизились, говоришь? Да я к тебе прирасти успела, душой прикипеть, понял? Эх ты, т-товарищ капита-ан!..
Ускорив шаг, Вера попыталась улизнуть в темноту, но Бондарь настиг ее, обнял за плечи и прижал к себе.
– Я не хотел тебя обидеть, поверь. Кажется, ты мне нравишься. Я не могу сказать наверняка. Давай отложим выяснение отношений, договорились?
Она взглянула на него недоверчиво.
– Это правда? Я тебе нравлюсь?
– Я сказал: «кажется», – отрезал Бондарь. – Сейчас не время и не место говорить об этом.
Вера опустила голову и принялась рассматривать носки своих замшевых сапог с таким вниманием, будто увидела их впервые. Потом вскинула глаза и улыбнулась сквозь слезы:
– Я недавно прочитала одну книгу, не помню названия. Так вот там в самом конце двое остаются в гостиничном номере, что ли. Мужчина и женщина. Она признается ему в любви, а он молча поворачивается к ней спиной и подходит к окну. А за окном на ветке сидят воробьи, заглядывающие в номер. Им не терпится узнать, умеют ли люди делать друг друга счастливыми.
– И что же? – полюбопытствовал Бондарь. – У них получилось?
– Неизвестно. Этот мужик
– Вот как? А потом?
– А потом конец, – пожала плечами Вера. – Что было дальше – можно только догадываться. Но в этом-то и заключается самое интересное.
Закурив сигарету, Бондарь прищурился, оберегая глаза от ставшего чересчур едким дыма.
– Я могу тебе сказать, что было дальше, – пробормотал он. – Мужчина не досчитал до ста, потому что женщина его позвала. И они провели вместе пару дней, после которых выяснилось, что лучше бы им не затевать всю эту бодягу. Так почти всегда бывает. За редкими исключениями.
– Я – исключение! – твердо заявила Вера.
Бондарь молча посмотрел на нее, а потом крепко поцеловал в губы.
Она не ответила на поцелуй, а наоборот, вырвалась из его объятий. Но ее глаза светились счастьем. Она взяла его за локоть и потянула к машине.
– Скорее поехали домой, – сказала она. – Если для тебя это имеет какое-то значение, Женя, в последний раз меня целовали так, когда я еще училась в школе, а было это давным-давно и неправда. Понимаешь, что я этим хочу сказать?
– Нет, – честно признался Бондарь. – Но было бы странно, если бы я понимал. Ты ведь женщина, а я мужчина.
– Вот потому-то я тебя и тороплю, – прикрикнула Вера, призывно дергая его за рукав. – Чтобы лишний раз удостовериться в этом.
Глава 18
Тайны, покрытые мраком
Лежа в темноте с открытыми глазами, Бондарь долго выжидал, пока все уснут. Как всегда в подобных случаях, скоротать время помогали стихи, услужливо подбрасываемые памятью.
Звезды падают в рожь, высекая из неба зарницы.
В небесах борозду не одна прочертила уже.
Мрак забвения – ложь, плюньте смерти в пустые глазницы!
Верьте в вашу звезду, что мерцает, как искра, в душе.
Бондарь с горечью подумал, что никакой искры в себе он не ощущает, зато мрака – сколько угодно. Звезд в раме окна видно не было, лишь ржавый серп месяца периодически вспарывал небесную завесу, чтобы ненадолго проглянуть сквозь тучи и вновь утонуть в темном омуте. Вера спала с таким обиженным выражением лица, словно ей снилось, что она снова полезла к Бондарю с ласками, а он твердо отстранил ее, велев угомониться. Тиканье часов лишь подчеркивало ночную тишину.
Чужие стихи, лезущие в голову, не помогали избавиться от смутной тревоги, поселившейся в душе Бондаря. Все дело было в прочитанной на сон грядущий листовке, полученной от смотрительницы музея. Она действовала на сознание, как заноза. Раздражает, мешает, а избавиться так просто не получается. Бисерный текст листовки гласил:
Люди, будьте бдительны! Коричневая чума снова распространяется по миру!
С 1991 года после становления Эстонии как независимого государства бывшие эсэсовцы проводят ежегодные слеты и шествия ветеранов СС.