Умри со мной
Шрифт:
Раз уж он теперь исполняет обязанности начальника отдела, решил Тарталья, пора перебраться из кабинета, который он делил с инспектором Гэри Джонсом, в кабинет Кларка. И не для того, чтобы подчеркнуть свой новый статус. Просто ему требовалось место поспокойнее, потише, где он мог бы толком собраться с мыслями, обдумывать детали без помех, ясно и четко.
Стоя в дверях комнаты Кларка, Тарталья соображал: это сколько же ему потребуется времени, чтобы разгрести хаос, возникший из завала бумаг, файлов и всякого разного барахла, оставшегося после Кларка! При мысли о Кларке, неподвижно лежащем на больничной койке, ему стало грустно, но все-таки работать в таком бедламе
На деле «кабинет начальника» представлял собой комнатушку размером чуть побольше обувной коробки. Единственное грязное, тусклое окно смотрело на дорогу, ведущую из Барнс-Понда на пустырь, куда выходили задние дворы дорогих старинных зданий, окруженных аккуратными садами. Пригородный Барнс во всей его красе. А холодрыга какая! Отопление в этом чертовом здании опять на нуле! Здесь никогда и ничего толком не работает. Да ладно, зато больше ему не придется терпеть Джонса — «аромата» его потных ног, сюсюканья с женой по телефону и запаха его домашних сэндвичей с тунцом и луком, которые Джонс жует круглые сутки.
Поначалу никому бы и в голову не пришло, что Барнс-Грин станет постоянным местом дислокации отдела по расследованию убийств. Когда Тарталья стал членом команды Кларка, тот шутливо бросил ему, что даже и распаковываться пока не стоит. Срок годности малоэтажных зданий, построенных в этом квартале в начале семидесятых, давно истек, и очень скоро их всех переселят. Но прошло уже почти три года, однако никаких признаков переезда не наблюдалось, и они научились жить и работать в тесноте Барнс-Грин. Ютились в ободранных кабинетах второго этажа; на первом их соседями были воинственные тетеньки из службы охраны прав ребенка, а на третьем — отряд специального назначения. Да, их помещение совсем непохоже на кабинеты Хендонского центра имени Роберта Пиля, где в относительной роскоши и комфорте работают пять других групп отдела по расследованию убийств.
Тарталья сильно проголодался и решил сварить себе кофе — заполнить пустоту в желудке, пока он расчищает местечко для своих вещей в кабинете Кларка. Столовой в Барнс-Грин нет, придется ему попозже выскочить куда-то перекусить. Тарталья прошел по мрачному коридору к крошечной внутренней комнатушке, прежде использовавшейся в качестве кладовки, а теперь служившей кухней для всего второго этажа. Заглядывать сюда он старался как можно реже, предпочитая покупать кофе и еду в одном из многочисленных кафе, щедро раскиданных в этом квартале. Распахнув дверцу холодильника, молока Тарталья не увидел, а обнаружил лишь древнюю на вид пачку маргарина и банку уже открытого томатного супа. Тарталья чертыхнулся, вскипятил чайник и заварил растворимого кофе покрепче. Морщась от отвращения, он потащил чашку в кабинет Кларка, где с трудом подыскал свободный пятачок для кофе. Затем сгреб бумаги и файлы и уложил их в неровные стопки. Наградой ему послужил найденный в процессе уборки неоткрытый «Кит-Кэт» — батончиком в одной из папок было заложено нужное место.
Подтянув просевшее кресло, обитое коричневым бархатом, — и где только Кларк его раздобыл? — Тарталья устроился за столом и начал просматривать бумаги. Вытянув ноги, он уперся во что-то твердое. Как оказалось, в большую картонную коробку, в которой валялись две пары ветхих, выпачканных в грязи кроссовок, нетравматическая мышеловка и обогреватель. А сзади к коробке был привязан скатанный спальный мешок, им, как помнилось Тарталье, Кларк пользовался, когда ему случалось застревать в отделе на ночь. Спасибо хоть, он Тарталье не понадобится: его
Он уже намеревался снова усесться за стол, когда зазвонил мобильник — Донован.
— Тарталья, я еду в отдел. Только что встретилась с отчимом Джеммы — Дэннисом Крамером.
— Отчимом?
— Не возбуждайся. Он совсем не подходит под описание свидетельницы, и, если его алиби подтвердится, он чист. Я везу компьютер Джеммы. Дэйв на месте?
У сержанта Дэйва Уайтмена имелся какой-то диплом по компьютерам, и его считали за своего «домашнего» эксперта по всем техническим вопросам.
— Только что вернулся из Илинга.
— Скажи ему, минут этак через десяток я заброшу ему компьютер. Потом его нужно будет отправить на экспертизу в Ньюлендс-парк, но ведь Дэйв и сам в них здорово сечет. Пусть для начала скоренько глянет, что там к чему. Больше ничего интересного в ее комнате не нашлось. А еще требуется проверить нескольких дружков Крамера. — Донован перечислила имена и адреса, и Тарталья все записал. — Позже я планирую встретиться с девочкой по имени Рози. Рози Чэпл. Похоже, она была единственной подружкой Джеммы.
— А с матерью Джеммы ты пообщалась?
— Нет. — Донован испустила долгий прерывистый вздох. — Она спала, в полном отрубе. Можно я расскажу тебе остальное, после того как перекушу? Я просто вырублюсь, если сейчас же не поем.
Тарталья взглянул на часы, прикидывая, что сегодня за день съел он. До возвращения ребят из Илинга еще есть время, он успеет выскочить и перекусить на скорую руку.
— Давай встретимся минут через двадцать в «Бычьей голове». Я тебе закажу. Чего тебе хочется?
— Да все равно что. Только чтоб побольше.
Тарталья заглянул в дежурную комнату передать Дэйву просьбу насчет компьютера, прихватил из своего прежнего кабинета куртку и сбежал по лестнице вниз. Через подземную парковку он вышел на улицу. Слегка подмораживало, и с Темзы густыми волнами накатывал туман. Влажный воздух нес запахи гниющих листьев и дымка от горящего дерева: кто-то поблизости развел нешуточный костер. Повернув на Стейшн-роуд, Тарталья различил вдалеке, правда с трудом, черную пустошь Барнс-Коммон, длинная цепочка оранжевых фонарей метила ее по периметру.
Когда он только что переехал из Эдинбурга в Лондон, почти сразу после окончания университета, его ошеломили размеры столицы, ее разобщенность и бешеный темп жизни. Он вспомнил, как поспорил однажды в пабе с каким-то развеселым лондонцем, тот старался убедить его, что Лондон — всего лишь несколько мирных, дружественных деревень, объединенных вместе. Прожив в Эдинбурге всю жизнь, Тарталья не увидел ничего деревенского ни в Хендонском центре подготовки полиции, ни на Оксфорд-стрит и ее окрестностях, которые он исхаживал в свои первые патрульные обходы. Лондон предстал перед ним серой, грязной, недружелюбной, расползшейся в разные стороны громадиной, и Тарталья не раз задумывался, а не совершил ли он ошибки, уехав из дома. Постепенно, когда стал узнавать город получше, он увидел, что большинству районов присущ свой особый, характерный облик, как и жителям их, и жизнь стала для него терпимее. И нигде это не проявлялось так наглядно, как в Барнсе, красивом глянцево-открыточной красотой и до того провинциальном, что казалось, тут — деревня, хотя находился район всего в нескольких милях от центра Лондона.