Умри в одиночку
Шрифт:
Едва Док Доусон оказался снаружи, как почувствовал у себя за спиной движение – это Берсанака привёл в действие механизм закрывания двери. Хорошо, что аккумуляторы силовой установки подземелья не разрядились полностью и с дверьми ещё работают. Хотя наверняка должен существовать и дублирующий ручной механизм открывания-закрывания, который Берсанака не захотел показывать полковнику. Медведь берлогу бережёт для себя. Это понятно…
Только оказавшись на свежем воздухе, Док Доусон почувствовал разницу между жизнью в подземелье и под открытым небом. На поверхности, как оказалось, дышалось даже с радостью.
Эти мысли только промелькнули в голове полковника, когда он вдохнул полной грудью, но не задержались, потому что Берсанака уже сделал знак, подзывая к себе ближе. Теперь разговор был необходим, и разговаривать громко, естественно, им не хотелось. Док Доусон быстро придвинулся к Гайрбекову. Гойтемир уже находился рядом и стоял на четвереньках, уперев правую ногу коленом в землю и задрав сломанную лодыжку так, чтобы не задеть её за один из окружавших их камней.
Посторонние голоса слышались неподалёку, хотя разговаривающих за поворотом склона холма и за каменной грядой видно не было. И даже луна, высвечивающая из-за туч, не была помощницей.
– Это не пост… – едва слышно прошептал Берсанака. – На посту не разговаривают, и на постах по одному человеку. Что там? Кто-то есть?..
– Я там никого не оставлял… – холодно ответил полковник.
– Там я петлял, следы путая… – сказал Гойтемир. – Может, продолжают искать?
– Ночью следы видно особенно хорошо, – кивнул Док Доусон. – Ты подошву фосфором каждый день натираешь?
– Я предпочитаю люминесцентные составы… – показал Гойтемир интеллект бывшего учителя. – Это для ног не так вредно…
– Ладно, – сердито среагировал на пикировку словами Берсанака. – Ждите, я гляну…
– Тихо… – сказал полковник.
Берсанака с Гойтемиром молча пригнулись, и вовремя. Из-за камней, и прикрытые со спины камнями и потому не вырисовывающиеся на фоне неба силуэтом, они оставались незамеченными, но им самим хорошо было видно, как от места разговора по склону холма в сторону холма соседнего идут трое. Двое в вязаных камуфлированных шапочках, один вообще не по времени года в косынке. Значит, не «краповые»…
Расстояние от идущих было метров в сорок, и можно было бы стрелять на поражение. Разобрали каждый по цели, и три одновременных выстрела сделали бы своё дело. Но внизу остался ещё кто-то – один или два человека, а вступать сейчас в бой не хотелось бы, потому что это значило бы завязнуть на месте и позволить противнику, который пока не знает, где искать Берсанаку с товарищами, обнаружить их и окружить, пользуясь значительным численным превосходством. А в маневре группа ограничена – ранение Дока Доусона и перелом ноги у Гойтемира вынудили корректировать привычное поведение. Это в планы группы не входило.
Снизу, от кромки леса, послышались ещё голоса. Теперь разговаривали, кажется, двое, хотя там могло быть и больше людей. Не всем же обязательно сразу говорить. Но слова разобрать всё ещё было нельзя.
– Ждите здесь… – прошептал Берсанака. – Я полюбопытствую…
И сразу, не дожидаясь согласия или совета, легко и бесшумно двинулся в сторону голосов.
И Гойтемиру, и Доку Доусону хотелось бы тоже посмотреть, что там происходит, но оба они осознавали своё ограничение в передвижении и потому ждали терпеливо. Но время, когда ждёшь, давно известно, имеет свойство становиться тягуче-резиновым…
Глава шестая
1
Темнота подступала быстро.
– Аврал, здесь есть камень подозрительный… – сообщили капитану.
– Иду…
Матроскин быстро спустился к группе, которая окружила большой камень, лежащий на склоне. Внимание солдат привлекло то, что сбоку камень был словно маслом испачкан. Капитан тоже сразу же заметил это. Осмотрел камень со всех сторон, простучал. Звук был совсем не таким, какой может издавать монолитная глыба.
– Сталкивать не пробовали? Под гору должен хорошо катиться…
Все вместе взялись за камень. Но не только сдвинуть, шевельнуть его не смогли.
– Там снизу кто-то держит… – пошутил Сашка Венчиков. – Не иначе, Игумнов подкопался. Другому бы не удержать…
– Без Игумнова и не сдвинуть… – добавил кто-то.
– Где Игумнов? – спросил капитан, слепо верящий в громадную физическую силу младшего сержанта.
– Мента за соседний холм провожает… К трупу…
– Аврал, я нужен? – младший сержант услышал по «подснежнику», что его ищут.
– Занимайся делом… Здесь даже ты не поможешь…
– Есть какие-то кнопки, товарищ капитан, – сообщил один из солдат, запустивший руку под камень сбоку.
– Не нажимать… – резко потребовал Матроскин. – Сколько кнопок?
– Четыре.
– Две: открыть-закрыть… Зачем ещё две?
Никто командиру не ответил.
– Половинкина кто видит? Гоните ко мне! – потребовал капитан, зная, что сапёр группы, когда работает по своему непосредственному профилю, всегда выключает «подснежник», чтобы чей-то голос не заставил его не вовремя вздрогнуть и нечаянно сделать неловкое движение, а потом обычно забывает рацию включить.
– Понял, иду… – отозвался старший прапорщик, который на этот раз оказался на связи.
Ситуацию Половинкин понял с двух слов и сразу одобрил решение командира позвать его. Что и выразилось в первом же вопросе:
– Одна кнопка открывает, вторая закрывает. Две кнопки могут быть соединителями цепи системы взрывателей. Кто какую предпочёл бы нажать.
– Сколько вариантов? – спросил капитан, почесав рыжий затылок под шапочкой.
– Со счёта сбиться можно… Множество умножить на четыре, и получится результат… – умно ответил прапорщик, но сам понял из сказанного не больше, чем остальные.