Умру лейтенантом

Маркуша Анатолий Маркович

Не могу. Сидеть в кабине и играть в летчика пропадает всякая охота. Для чего я сюда приехал? Не знал что ли, старый дурак, жизнь заднего

хода не имеет, как и самолет, кстати?..

Вылезаю из кабины. Прихватываю журналы, иду к выходу.

Сквозь остекление, расположенное где-то наверху, ангар освещают резкие лучи солнца, и золотые столбы пыльного света кажутся одушевленными, они словно дышат. Солнце рождает тени. «Ишачок», вычерненный на бетонном полу ангара, раза в полтора больше настоящей машины и совсем на нее не похож.

Дедушка-вахтер равнодушно выслушивает мою благодарность, молча указывает на тумбочку: положи, мол, журналы туда, и неожиданно спрашивает:

— У тебя какой налет, парень?

— Две с половиной тысячи

часов. — отвечаю немного опешив, чего бы ему мой налет? — А что, отец?

— А так. Салага ты. Шестнадцать тысяч я напилил, в основном в Арктике, в сложняке. Больше половины, пожалуй, ночью. А того долго не мог понять, в чем главный смысл… Года четыре прошло, как меня турнули, вот когда сообразил… Так что ты не расстраивайся особенно сильно, парень.

— И что же вы через четыре года сообразили? — проникаясь разом почтением к отставному полярному летчику, спрашиваю я.

— Радоваться надо каждый день! Это авиация нам велит. Чему радоваться, можно спросить? Отвечаю: ты — жив? Вот и празднуй!

Ноябрь 1988