Унаги с маком или Змее-Week
Шрифт:
– Слова не важны, важно понимание. Важно, чтобы образ, который я пытаюсь передать, соответствовал образу, который формируется у тебя после приема информации. Так вот, каждая такая Взвесь мнит себя единосущной, сингулярной, неповторимой, а главное – не зависящей ни от каких внешних факторов. В том числе, от Белого Ясеня. Любой байт пришедшей извне информации напоминает Взвеси, что это самое «вне» все-таки существует. Возникает та же защитная реакция, что и у боцмана, чей сон посещает наш оператор.
– Отрицание, – констатировал Нестор.
– Отрицание, –
– Но я не угрожал ничему.
– Ты упомянул Взвесь. Мы говорили об этом: если наблюдатель приступает к процессу наблюдения, он теряет супрапозицию и становится частью системы.
– Очень сложно, – расстроился Нестор.
– Не усердствуй, – милостиво позволил Кир.
– И это отрицание пролилось на нас дождем из черных жуков. Третья казнь египетская. Или четвертая.
– Прибавь еще седьмую, потому что это были не мошки и не мухи. Это были вихри. Торсионные вихри.
– Физика? – Нестор бессильно вздохнул. – Ни за что не разобраться.
– И совсем не физика, – успокоил Кир. – Все та же квантовая социология.
Когда на капитанском мостике человечества произошла смена командного состава, то изменился и стиль управления. Древние боги были открыты и естественны: если они любили, то об их любви слагали эпические поэмы; если смеялись, то раскаты хохота заражали весельем всех вокруг; если были злы на кого-либо, то наказывали обидчика по справедливости, хотя иногда и не без коварства; если были пьяны, то не боялись сболтнуть лишнее, потому что не имели тайн за пазухой. Чем и воспользовались их «верные» служители – жрецы, выведав все слабости, вызнав все уязвимые места. А слабости и уязвимые места есть даже у богов.
– А у Драконов? – перебил Нестор.
– Никто не знает, – пожал Кир плечами. – Но все может быть.
Новым управленцам не хватало ни масштаба, ни глубины, ни счастливого гения. Зато они умели лгать и определенно знали, чего хотят.
В первую очередь, необходимо было утвердить новый порядок, да сделать это так, чтобы люди даже не заметили, что старого порядка уже нет. Умерших богов сначала нужно было оживить, потом растворить в мифологии, а уж затем собрать из этих мифов богов новых.
Сказания и сказки, легенды и предания стали первым оружием массового поражения. Умершие боги ожили, но теперь как часть мифа – гротескными и неправдивыми карикатурами на самих себя. И, конечно же, обессиленные, утратили доверие народов. Вакуум был заполнен новыми фигурами, прорисованными в соответствии с насущными потребностями новой доктрины.
Так произошел перелом. Человечество отправилось по новому пути – не к общему благу, а к выгоде некоторых. Чтобы держать бредущих неведомо куда путников в тонусе, нужны слова. И вот слова, сначала просто произнесенные, потом записанные, потом прозвучавшие с экранов и подкрепленные зрительными образами, стали работать на новых
– Прошу прощения? – остановил Нестор монолог Наставника.
– Брендинг. Процесс создания бренда новой доктрины. Индоктринация по-иерофантски, – пояснил Кир.
Чтобы новая концептуальная идея, основанная на выдумках, подтасовках, преувеличениях и замалчиваниях, – одним словом, основанная на лжи, – не была бы интуитивно отторгнута человечеством, эту идею нужно было постоянно поддерживать при помощи как явной, прямой, так и тайной, опосредованной рекламы. В общем, новую доктрину нужно было пиарить, создавать на нее устойчивый спрос.
На простодушное человечество обрушились потоки всевозможной информации: правда чередовалась с вымыслом, конкретика с абстракцией, причины подменялись следствиями, белое становилось черным. Началась информационная буря – целые массивы недостоверных сведений, как цунами, перекатывались от одного края Взвеси к другому. Хранилище информации было взбаламучено, возмущено.
– А хранилищем информации, как мы знаем, является… – хитро прищурился Кир.
– Тамас, – закончил Нестор. – Память.
– И Тамас не любит досужих колыханий. Торсионные вихри – кстати, ничего общего с термином физическим; здесь важен сам процесс torsio, вращение – это маленькие сундучки с информацией, верные стражи Тамаса. Они вездесущи, как звездная пыль в романах Филипа Пулмана. В недрах Тамаса, как в бескрайней библиотеке, они расставлены по секциям в определенном порядке. Помнишь «тайную» комнату на Кисельной? Представь, что в нее ворвался невежда, который стал бы сбрасывать книги с полок, тасовать их, как карты в колоде, а потом беспорядочно бросать обратно.
– Хаос, – ужаснулся Нестор.
– Не то слово! – согласился Кир. – Именно так выглядит со стороны брендинг.
– Мириады возмущенных торсионных полей, изливающих потоки липкой информации на кого попало, – описал Нестор.
– Взвесь, оскорбленная в самых сокровенных чувствах самим фактом вашего существования атаковала вас наиболее мощным оружием из своего арсенала – хаотичными информационными выбросами. Но представь себе, что такие потоки ежеминутно изливаются на обитателей внутри Взвеси. Даже ты – Наг – не справился без помощи очаровательной змейки. Что говорить о людях, чей удел – все чаще и чаще – унылое одиночество? Оценил масштаб? – Кир склонил голову набок.
– Собственной шкурой оценил. Я там чуть не умер! Вместе с Зоенькой!
– Да, техники сработали убедительно. Но опасаться было нечего – это была всего лишь суггестивная симуляция. Никто бы не умер.
– И на том спасибо, – поблагодарил Нестор. – И что со всем этим теперь делать?
– Панацеи от сего недуга не найдено, – печально вздохнул Кир. – Но надежда есть. И надежда эта – молодой и перспективный Наг Второго дна. Ты наша надежда, уважаемый Нестор Иванович.
«Вот и встретилась Надежда, – вспомнил Нестор обещание Сони и Феи. – Осталась только Любовь».