Ундервельт. Западня
Шрифт:
Когда начало смеркаться, до гномьей деревни оставалось два километра. Напарники в очередной раз остановились, Тарвит прицелился вперед. От усталости картинка перед глазами плыла и казалось, вспыхивают и гаснут разноцветные мошки. Мотнув головой, он с трудом сфокусировал взгляд и спустил тетиву.
Стрела устремилась вперед, а потом будто бы попала в кисель, замедлилась, проминая пространство…
— Ложись! — заорал Шимон, толкнул в спину, сбил с ног, и вовремя: воздух впереди обрел очертания искрящейся рогатой фигуры.
Глава 10.
На Нагана ринулись с двух сторон парни в светлых безрукавках, на одном добротные синие джинсы недорогого бренда, на втором — черные классические брюки.
Наган отступил, заслонив собой Яну. Жена соображала быстро; не издав ни звука, она отпрыгнула назад в подъезд, чтоб дать мужу простор. Ноздри защекотал аромат дорогой туалетной воды — той, что он учуял в подъезде.
Выхватить «травматик» Наган не успевал.
Первого напавшего ударил коротко, без замаха: кулаком под дых, словно штыком ткнул. Второму врезал лбом по переносице, услышав при этом, как у противника хрустнули хрящи. Сверкнули в ярких лучах солнца рубиновые капли крови.
Охнули бабки, сидящие на скамейке в тени клена. Студент-третьекурсник, сосед Нагана сверху, резко свернул в сторону от подъезда.
Закричала Яна, и Наган понял, что все-таки есть и третий. Ждал этажом выше. Распахнулась дверь, и в полумраке подъезда обозначились два силуэта, слившиеся в один. Этот третий набросился на Яну сзади, схватил за шею, прижал к ее виску дуло «грача» — пистолета Ярыгина.
— Стоять!.. — просипел, не разгибаясь, тот, кому Наган врезал в живот, голос его звучал скорее жалобно, чем угрожающе. — Полиция!..
— Ах, полиция! — Наган от души врезал ему между ног — за то, что они покусились на святое, на его Яну, тем более сейчас, когда она беременна.
Он редко испытывал сильные эмоции, но когда это происходило, они напоминали ударную волну ядерного взрыва.
— Полиция, да? — прорычал он и рывком повернулся к Яне. Мент, стоявший у нее за спиной, само собой, не посмел бы стрелять в ни в чем не повинную женщину. Зато запросто мог пальнуть в переступившего порог Нагана.
Молодой опер, лейтенант, глаза васильковые… почти вылезли из орбит от адреналинового опьянения.
Навел ствол на детектива, вот-вот нажмет на спусковой крючок.
Ситуацию спасла Яна: локтем ударила руку полицейского снизу-вверх, одновременно присев и изо всех сил припечатав каблучком его сандалии к полу. Пуля чиркнула в потолок, бледная от испуга Яна рванула по лестнице вверх, а Наган ринулся к менту, который к тому моменту пришел в себя и навел на него ствол.
И опять не успел выстрелить.
Детектив ударил ребром ладони. Пистолет бабахнул вбок, противно взвизгнул рикошет, и пуля ушла гулять на улицу вдоль кленовой аллеи. Полицейский зашипел и
Наган, оскалившись, потянулся к молодому оперу. Ладонь широкая, как экскаваторный ковш, а пальцы — словно слегка гнутая толстая арматура. И в этом движении было что-то от механической неотвратимости Терминатора, подобравшегося к цели на расстояние вытянутой руки.
— Наган, стой! — в дверном проеме стоял опер. Из носа у него хлестало, как из прорвавшей трубы. — Я — Азурин из главка! Я веду дело Тарасова!
— Да мне плевать! — бросил Наган, наводя на него оброненный пистолет коллеги.
— Я собирался с тобой потолковать о деле!..
— Не с того начал разговор, Евгений! — Наган специально назвал его имя, демонстрируя осведомленность. — Ты что о себе думаешь?
Азурин отшатнулся, ему показалось, что Наган вот-вот на него набросится и станет рвать зубами.
— Тут тебе не бандитский Петербург! — Вид детектива был страшен: волосы растрепались, глаза сияли адским огнем, на шее вспухли жилы, брызги чужой крови окропили перекошенное яростью лицо. — Неприкасаемым заделался? При свидетелях напал! — Он повернулся к жене. — Яна, ты как?
— Жива, — шмыгнув носом, отозвалась Яна и сразу перебежала за широкую спину Нагана.
— Старые ментовские методы! — продолжал возмущаться Наган.
К ним стали подтягиваться люди: бабульки покинули скамейки и ринулись на шум голосов, как акулы — на запах крови, подтянулись мужики, которые играли во дворе в домино, подошло несколько дам и господ в жилетках работников жэка.
— Скрутить человека, разбить ему морду, вымутить из него все, что нужно, — от сведений до мобильного телефона, — а потом сказать, мол, ошибочка вышла, мол, вали подобру-поздорову, пока в обезьянник не увезли!
— Я веду дело Тарасова, — прошипел Азурин, размазывая по лицу кровь носовым платком. — Если ты, частник хренов, оказался на моем поле, то ты будешь следовать моим правилам! А то быстро прикроют лавочку, и позвонить кому следует не успеешь!
— А может, мы его — того… за неповиновение… — нерешительно предложил молодой опер и, поймав взгляд Азурина, попятился.
— Рот закрой! — бросил ему, словно мальчишке, Азурин.
Наган взял Яну за руку, потянул к лестнице.
— Никакого Тарасова я не знаю! — бросил на ходу Наган. — И не суйся без ордера!
— Ордер раздобыть несложно! — бросил опер детективу в спину.
Наган хотел повернуться и прострелить полицейским коленки, но Яна, точно предвидя намерения мужа, крепко вцепилась ему в руку.
— Испугалась? — спросил Наган, когда за спиной клацнула дверь квартиры.
— Чуток, — призналась Яна.
Он прижал жену к себе, ткнулся носом в макушку и зажмурился, стиснул кулаки, подавляя накатывающую волну паники. Он ведь мог потерять Яну! И что тогда?
— Ты молодцом, здорово мне помогла.