Ундинки
Шрифт:
– Курить будешь?
– А что куришь?
– «Пегас».
– Ну, давай. Надеюсь, вторые крылья у меня от этого не вырастут. И копыта – тоже.
– Не боись, Петр, у тебя теперь ничего не вырастет.
– Легко тебе говорить! А у меня вот волосы седеют.
– Да что ты? А Бог что говорит?
– Смотри, смотри, Петя, на род людской, не такое еще увидишь.
– Надо же!
– Правда, волосы потом снова отрастают. Становятся такими же, как в молодости.
– Вот это дело! Нам
Мы немного помолчали.
– Ой, Маргарита, насмотрелся я тут на вас! С ума сойти можно!
– Конечно, можно. Это же сумасшедший дом.
– Девочки с шестого этажа нашли где-то надгробную плиту…
– Так раньше на месте нашего дурдома кладбище было.
– А они теперь пользуются этой надгробной плитой, как столом. Едят на ней.
Пьют. Ужас-то какой! У меня просто крылья – дыбом!
– Да ладно тебе, Петя! У нас тут все в порядке вещей. Вот, например, Гришка. Он когда у своей тетки ночует, в Щелково, и просыпаясь утром, не видит в окне Останкинской башни, потом покрывается. Думает, что глюки полезли.
– Кто полез?
– Да глюки!
– Кто такие?
– Да галлюцинации!
– О, Господи!
– А че? Великий, могучий русский язык.
Петр выкинул сигарету. Я тоже. Мы опять немного помолчали. Петр повертел в руках свои крылья.
– У тебя порошок есть?
– Не. Но я щас принесу. В женском умывальнике видела начатую пачку порошка. Растяпа какая-то оставила. Щас сопру.
– Не надо! – Закричал святой Петр. Я от испуга даже икнула раза три. – Я ворованным не пользуюсь! И тебе не советую.
– Ой, да ладно тебе, Петя! В дурдоме свой катехизес. Вот я, например, вчера варила на общей кухне суп с грибами. Ложка в кастрюле стояла. Все деньги я на эти грибы отдала, – так вдруг захотелось. Суп был уже почти готов, я отошла на минуту. Всего на минуту, Петя! Вернулась, – а в кастрюле пусто. Нет, грибочка четыре осталось. Пришлось бульон хлебать. Вот так. А ты говоришь!
– Ну и что, – упрямо пробубнил святой Петр. Потом вздохнул. – Эх, а крылья бы постирать.
– А что ты с крыльями со своими сделал? Шатался, что ли, по крыше пьяный?
Святой Петр хотел было возмутиться, но вдруг как шикнет:
– Крест твори! Твори, говорю!
Я вздрогнула и перекрестилась дрожащей рукой.
– А что случилось?
Но тут я и сама увидела. К нашему окну, по карнизу, шел какой-то мужчина в черном плаще и черной широкополой шляпе. Я оторопела.
– А! Самоубийца! – выдохнула.
– Да нет. Слишком походка уверенная. Погляди!
Я гляжу, – верно!
– Петь, а кто это?
Но святой Петр промолчал. Только в крылья вцепился. А мужчина подошел к нашему окну и сел рядом с Петром на подоконник.
– Ах, голуби! Привет, Марго.
– Здравствуйте. А
– Не узнаешь, Маргарита?
Мужчина улыбнулся как Чеширский кот.
– Как Чеширский? – вдруг говорит мужчина. Я икнула. К сигаретам потянулась. Святой Петр тоже закурил. – А это ты здорово придумала, Марго. Верно.
– Петя, – говорю, – это че, дьявол, что ли?
– Дьявол, дьявол, – проворчал святой Петр.
– Ну, ты, поосторожнее, крылатый, – погрозил пальцем Дьявол. – Вот бате твоему скажу, чем ты тут занимаешься.
– Подлипала. Подхалим. – Буркнул святой Петр. И виновато поежился.
– Вот-вот. Опять куришь? Ох, батя тебя за это по головке не погладит!
– Отвяжись, репей паршивый! – Святой Петр пустил колечки дыма. – Подлипала. Подхалим. Лизоблюд.
– Совсем распоясался. Никакого воспитания! – Дьявол театрально вздохнул, достал из кармана пачку «Мальборо». – А вы что курите, ребята?
– «Пегас»! – крикнул святой Петр.
– Ладно, все не «Прима».
– А то! – Хотела я заступиться за святого Петра. И запнулась.
Дьявол усмехнулся. Щелкнул зажигалкой «Зиппо».
– Могу дать затянуться.
– Марго! Не бери! – Прошипел святой Петр.
– Что ты, ангел, не нужно приучать девочку к нищете. Она у нас еще покажет первый класс. Верно, Марго?
– Верно.
– Ах, видел я, Маргошечка, какие вы тут процедуры делаете. Браво. Я восхищен. Могу зашабашить несколько билетиков на одно сногсшибательное шоу. Вальпургиева ночь называется.
– Да у нас тут каждая ночь – Вальпургиева. Че нам?
– Посмотрите, как работают настоящие профессионалы.
– Это вы приводите к нам своих профессионалов. Мы повысим немного их культурный уровень.
Дьявол рассмеялся.
– Дообщаешься ты, Петя, с душевнобольными… Хотя люблю я вас, психов! – Дьявол повернулся ко мне. – Задеваете вы чем-то. – И выкинул так и не зажженную сигарету.
Мы с Петром свои тоже, почему-то, выкинули. Петр покашлял.
– Ты не тяни резину, Дьявол, говори, что нужно, и проваливай к чертям!
Дьявол пожал плечами.
– Да. Я, в отличие от некоторых, просто так по крышам не шатаюсь…
– Я…
– Помолчи, мальчишка. Язык бы твой вырвать!.. Освоился!.. Так сквернословить стал! Так вот. Я дух противоречья и отрицанья. По вашим меркам, Маргоша, просто гений. Поэтому спрашиваю сразу и прямо. Сделку подписываем?
Святой Петр от неожиданности свалился с подоконника. Через секунду он снова на него вскарабкался, держа крылья, которые так и не выпускал из рук.
– Ах ты, паршивец! Гад! – Прохрипел. – Свинюга!
– Какие страшные слова знает! – усмехнулся Дьявол. – Ты к нам не лезь. Марго – девочка взрослая. Сама разберется.