Ундинки
Шрифт:
Первое время Тамара не верила своему счастью. Отступила пара болячек. Она вдруг снова помолодела. Отпраздновала с Никитиной. С Ленкой она была хорошо знакома и ссориться не стала. Каждый день за нее свечку в церкви ставила. Спасительница!
А то такая депрессия в последнее время навались, что жить не хотелось. Смысл жизни пропал. А тут и воздух чище стал, и солнце ярче светит. А потом внуки пойдут. Можно будет поближе к дочери переехать.
И никаких мужчин. С Тамары хватит.
Подружки кудахтали, мол, для здоровья полезно, а Тамара только усмехалась и отмахивалась. Для здоровья полезно, чтобы душа к человеку лежала. У нее душа лежала к одиночеству. Чтобы никто не тормошил, не спрашивал про борщ и носки. И юбку не задирал.
Последние годы секс с Михаилом был каторгой. Потому что она его не любила. Не прощала. Но надеялась, что всё еще наладится.
Так что секс у Тамары скорее вызывал отвращение.
Просто жить и радоваться. Работать. Тратить деньги только на себя. На море каждый год кататься. Зимой – на Камчатку. В путешествия. Внуками заниматься. Собой. Ради себя. Не более. В крайнем случае – секс – шоп. Но ни боже мой, только не мужчина. Держать на расстоянии. Обходить за километр.
Через год Михаил перестал пить. Стал менеджером. Работал на пару с Ленкой. Ездил за ней на машине по вечерам, ждал с работы. Стал носить очёчки. И пиджачки. Красавец – мужчина. Еще ого-го. Видел Тамару, улыбался, кивал головой, спрашивал, как дела, как дочь. Тамара унимала ненависть и отвечала культурно.
Потом шла пить к Никитиной белое сухое вино. Было жаль свою потраченную молодость. Да и за всю жизнь в целом. Выпивала и цитировала Горького. Со слезами на глазах. Еще Есенина. «Пей со мною, паршивая сука». Никитина хихикала.
Сегодня в магазине встретились с Ленкой.
– Привет, Тамара.
– Здравствуй, Лена, как вы, у вас все хорошо?
– Да. Вот, блинов хочу купить. По скидке. Один плюс один.
Тамара покачала головой. Вот есть деньги у людей, а они какую-то ерунду по скидкам покупают, на качестве жизни экономят. И куда потом эти сэкономленные деньги? На похороны разве что. Впрочем, Тамара никогда не жила богато, ей не понять. Вот она не экономит, вот у нее и денег мало. Зато еда вкусная.
– Мишка блины не любит. И оладьи тоже.
– Да ты что? – удивилась Ленка. – Как это так? Не любить блины?
– Я их готовить не умею. Вкус отбила, наверное.
– Ну, готовые-то можно. Масленица же. Как же без блинов. И сметанки еще. Смотри, тоже скидка.
– Он сметану не ест. Лучше майонез ему бери.
– Майонез вредный.
– Жизнь вообще вредная.
– Тамара, я его от выпивки отучила, что ж я его, от майонеза не отучу?
– Да нормально все.
– Как квартира? Покупатели нашлись? Мишка к тебе заедет на неделе.
– Не надо. Как покупатели появятся, я дам знать.
– И куда ты потом?
– Дочь к себе зовет. Внук скоро у меня будет. Помощь потребуется, – лихо соврала Тамара, не моргнув глазом.
– Скоро?
– Что – скоро?
– Внук-то скоро родится? Точно внук?
– Ну, через девять месяцев. Может, внучка. Ты пока Мишке не говори. Дочь сглазить боится.
– Ага, ага, я все понимаю. Сама беременна. Три месяца уже. Заметно?
– Нет еще. Поздравляю. Ну, пойду я.
– А что ж ничего не взяла?
– Вспомнила, что кошелек дома забыла.
– Это ты можешь. Мишка рассказывал. Ты ему ничего не говори, ладно?
– Свечку вам в церкви поставлю.
– Так ты же в бога не веришь.
– Ну и что? Если бог есть, свечки подействуют.
– Мишке привет передавать?
– Не надо.
– Ясно.
Тамара вышла на улицу. Жадно вдохнула воздух. Как раз позвонил покупатель на квартиру. Договорились встретиться сегодня.
Надо поскорее уезжать. Когда-нибудь Мишка сорвется и опять начнет пить. По году, бывало, не пил. Потом снова начинал. Этого Тамара боялась больше всего. Сколько она видела этих завязавших алкоголиков – все начинали пить. А даже если через десять лет. Тоже обидно. И страшно. Что Ленка выгонит и Михаил к ней вернется. Нет уж.
Тамара всегда была честным человеком и честной женщиной. Что ж поделать, сама за Михаила замуж вышла, но. Черт побери. Шансов больше не будет.
Так что Тамара продала квартиру втихаря и купила себе домик у моря. Как и мечтала. Дом оформила на дочь. Внук родится – на него переоформит. Она сделала всё, что могла.
– Если отец запьет и Ленка его выгонит, – говорила дочь по телефону, – Ты же все равно примешь папу. Я тебя знаю.
– Нет, не приму. У меня лимит закончился. Думаешь, почему я тебе еще не сообщила свой адрес?
– Мама?
– И квартира не твоя будет. А твоих детей. Пип-пип-пип, – сказала Тамара и выключила телефон.
– Курочек хотите купить? – спросил какой-то мужчина на базаре.
– Допустим, – сурово ответила Тамара и покосилась на незнакомца. – Вы продаете?
– Я сам покупаю. Вы мясных хотите или чтобы яйца несли?
– Вам какое дело?
– Что ж вы такая суровая?
– Какая есть.
– Не замужем, наверное.
– И не собираюсь.
– Да я тоже. В смысле, жениться.
– Вот и не приставайте. Я женщина старая.
– Какая ж вы старая.
– Мне лучше знать. Секса не будет.
– Ну, вы, дамочка, конечно. А может, я импотент? Будем дружить домами.
– С одним я уже дружила. Спасибо. Не хотелось бы снова менять место жительства. Я только переехала.