Унгерн: Демон монгольских степей
Шрифт:
— Могу доложить, что немцы стали угадывать наши уходы на разведку за линию фронта.
— Почему вы так считаете, господин сотник? Ведь вы вернулись из разведки с успехом. Привезли пленных, даже артиллерийского офицера.
— Успех — успехом. Но туда мы ночью прошли без шума, а на обратном пути нас уже ждала засада.
— И что из этого?
— А то, что надо менять тактику партизанства. Иногда спешивать казаков и превращаться в пеших разведчиков.
— Хорошо, давайте на днях попробуем. В каком месте предлагаете?
— Предлагаю у того же болота. Немцы после случившегося сегодня вряд ли будут
— Что ж, думаю, предложение дельное. Обсудим на совете офицеров отряда. Доложите сами?
— Доложу. У меня не только мысль о тактике есть, но и другие.
— Отлично. Роман Фёдорович. За эту разведку я послал на вас представление в штаб. Испрашиваю для вас чин подъесаула. Думаю, что вы его в отряде давно заслужили.
— Премного благодарен. В бою и в разведке за мной зачтётся...
Командир Конного отряда особой важности в представлении на производство Унгерна в очередное звание казачьего Офицера не поскупился на похвалу. Он засвидетельствовал, что сотник является одним из самых Храбрых партизан, а разведки, произведённые его эскадроном, всегда результативны. Во фронтовом штабе представление было подписано в день его получения.
В бою 26 февраля 1916 года подъесаул Унгерн фон Штернберг получил серьёзное ранение, и на этот раз залечивать рану в строю ему не разрешили. Он отправился на излечение в госпиталь, на время покинув отряд. Уезжая» сказал сослуживцам:
— Ждите скоро. Не для меня продавливать госпитальные койки в белых простынях. Воевать надо, а не отлёживаться в тылу...
Воевать в составе партизанского Конного отряда особой важности барону довелось до конца сентября 1916 года. После этого его Уссурийская бригада 4-й Кавалерийской дивизии была переброшена решением могилёвской Ставки Верховного главнокомандующего с Северного на Юго-Западный фронт.
...Достоверно известно, что в боях барон Унгерн себя никогда не жалел. За первый год войны сотник был четырежды ранен в боях. Он стал одним из первых фронтовых офицеров, получившим в 1914 году императорский Военный орден Святого великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени за личную доблесть. Этот белоэмалевый крест Унгерн фон Штернберг никогда не снимал ни с казачьего мундира, ни с шёлкового халата монгольского князя — ван а Халхи. Георгий был на груди у белого генерала и в день его расстрела в Новониколаевске.
Но, к слову сказать, за Первую мировую войну казачий офицер Унгерн боевых наград получил немного. Орденов было всего два. Вторым стал орден Святой Анны 3-й степени с мечами. А вот третьей боевой наградой барон мог гордиться не меньше, чем Святым Георгием. Это было почётное Георгиевское оружие — офицерская Золотая сабля с надписью «За храбрость» и темляком георгиевских цветов.
Судьба свела и 1-м Нерчинском полку трёх человек, неординарных личностей, которым суждено было сыграть в ходе Гражданской войны в России заглавные роли. Это был полковой командир полковник барон Пётр Николаевич Врангель, командир 5-й сотни барон Унгерн-Штернберг и командир 6-й сотни Григорий Михайлович Семёнов.
Первый из них будет командовать у Деникина армией, потом сменит его на посту военного вождя Белого движения на Юге России и возглавит белую Русскую армию в Крыму, уйдя с её остатками в добровольную эмиграцию. О Врангеле
Второй, создав на безвестной забайкальской пограничной станции Даурия Азиатскую конную дивизию, дважды ворвётся в пределы советского Забайкалья. Но перед этим в кровопролитных боях изгонит китайские войска из Халхи и фактически даст Монголии государственную независимость от великого Китая. О чём до 90-х годов XX века на официальном уровне в Советском Союзе и Монгольской Народной Республике старательно забывали или умалчивали.
И наконец, третий из фронтовых офицеров 1-го Нерчинского полка — Семёнов станет у Верховного правителя России адмирала Колчака атаманом Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачества, командующим белыми войсками восточнее Байкала. В историю Гражданской войны войдёт образный термин — семёновщина. Он станет соотносим с именем белого барона Унгерна.
Именно генерал-лейтенант Врангель, взявшийся за перо в белой эмиграции, дал достаточно полную характеристику своему подчинённому на фронте барону Унгерну, сотенному командиру казаков-нерчинцев. Во врангелевских «Записках» написано так:
«Подъесаул барон Унгерн-Штернберг или подъесаул «барон», как звали его казаки, был тип несравненно более интересный (чем Семёнов. — Авт.).
Такие типы, созданные для войны и эпохи потрясений, с трудом могли ужиться в обстановке мирной полковой жизни. Обыкновенно, потерпев крушение, они переводились в пограничную стражу или забрасывались судьбою в какие-либо полки на дальневосточную окраину или Закавказье, где обстановка давала удовлетворение их беспокойных натур.
Из прекрасной дворянской семьи лифляндских помещиков, барон Унгерн с раннего детства оказался предоставленным самому себе. Его мать, овдовев, молодой вышла вторично замуж и, по-видимому, перестала интересоваться своим сыном. С детства мечтая о войне, путешествиях и приключениях, барон Унгерн, с возникновением японской войны, бросает корпус (Морской. — Авт.) и зачисляется вольноопределяющимся в армейский пехотный полк, с которым рядовым проходит всю кампанию. Неоднократно раненый и награждённый солдатским Георгием, он возвращается в Россию и, устроенный родственниками в военное училище (Павловское, — Авт.), с превеликим трудом кончает таковое.
Стремясь к приключениям и избегая обстановки мирной строевой службы, барон Унгерн из училища выходит в Амурский казачий полк, расположенный в Приамурье, но там остаётся недолго, Необузданный от природы, вспыльчивый и неуравновешенный, к тому же любящий запивать и буйный во хмелю, барон Унгерн затевает ссору со своим сослуживцем и ударяет его. Оскорблённый шашкой ранит Унгерна в голову. След от этой раны остался у Унгерна на всю жизнь, постоянно вызывая сильнейшие головные боли и несомненно периодами отражаясь на его психике. Вследствие ссоры оба офицера вынуждены были оставить полк.