Унгерн: Демон монгольских степей
Шрифт:
— Ради денег конечно?
— Да. У Тубанова много долгов, за которые надо расплачиваться, чтобы не оказаться в ургинской тюрьме.
— Но он же будет воровать у китайцев Богдо-гэгена не один. Ему нужны помощники.
— Верно, господин генерал. Я и помощников ему нашёл надёжных. И в городе, и у нас в дивизии.
— Кто именно?
— В Урге близ базара Захадыра есть квартал, где проживают только тибетцы. Монголы называют их тубуты. Это фанатично настроенные ламаиты. К тому же китайцы нанесли большой урон им как самым богатым ростовщикам. Так что тубутам есть за что отомстить.
— Но им
— Конечно. И хорошо заплатить. Но лучших исполнителей в Урге мы всё равно не найдём. Ургинские тибетцы сплочены родственными связями и связаны круговой порукой. Более надёжных заговорщиков мы не найдём. Да хутухта очень доверяет тубутам.
— Согласен с твоим выбором. А кого будем, Джамбалон, посылать на операцию из дивизии?
— Я уже нашёл несколько человек из тибетской сотни и своих родичей-бурят.
— Тогда последнее. Пригласи-ка ко мне на беседу этого Тубанова. Хочу посмотреть на него. Если понравится, то расплачусь с ним сразу...
Ургинский «хулиган» Тубанов беспрепятственно побывал в лагере Азиатской конной дивизии несколько раз. С одной стороны, на него можно было положиться в готовящемся опасном предприятии. С другой стороны, внешность Тубанова производила не самое благоприятное впечатление.
Это был плотный, коренастый парень, одетый в замасленный шёлковый халат, с отталкивающей физиономией, волчьими глазами и «зубами лопатой» под толстыми, как у негра, губами. Бак писал одни белый мемуарист, «всё в нём носило характер преступности и решительности, наглости и отваги». Однако Джамбалон ручался за него перед бароном. Поскольку время торопило, тот не стал искать второй вариант главного исполнителя похищения Живого Будды:
— Ты можешь освободить Богдо-гэгена из Зелёного дворца?
— Могу, господин.
— Сколько у тебя готовых людей в Урге?
— Шестьдесят человек. Оружие есть у каждого.
Всем обещана хорошая плата. Мой сородич Джамба-Доя, что служит у тебя, даст мне ещё людей.
— Ты знаешь, как надо обращаться с хутухтой?
— Знаю, господин. Мы его должны вынести из дворца так, чтобы ни одна нога Живого Будды не коснулась земли.
— Хорошо. Вот тебе полная плата за дело серебряной монетой. Столько, сколько обещал Джамбалон. Возьми на столе кожаный мешочек.
— Благодарю, господин. Ты щедр, как настоящий Бог Войны.
— Но предупреждаю сразу. Бели не исполнишь мою волю, с тобой познакомятся мои палачи-хунхузы. Попадёшься в руки людей Чен И, тебя ожидают не палки, а смерть.
— Меня можно не пугать, господин. С китайскими палачами я знаком по ургинской тюрьме.
— Есть ли у тебя просьбы по делу?
— Есть, господин. Одна большая просьба.
— Какая?
— Богдо-гэген и его приближённые ламы должны знать, что будет похищение. Иначе во дворце поднимется шум.
— Об этом уже позаботился твой сородич Джамбалон. Он передал хутухте, что всё происходит по поручению самого Далай-Ламы.
Похищение Джебцзун-Дамбы-хутухты шло следующим образом. Люди Тубанова — табуты, тибетцы и буряты, отобранные Джамбалоном, ночью укрылись на горе Богдо-ул, на опушке священного и заповедного для буддистов горного леса. Другая часть участников операции, в основном тибетцы, переодевшись ламами, но имея под халатами короткие кавалерийские карабины и холодное
Китайские солдаты, стоявшие на страже входа во дворец, не обратили внимания на смиренно идущих лам, которые приходили к жилищу Живого Будды буддистов ежедневно. Те, не вызывая подозрения у охранников, спокойно вошли во дворец и разошлись по двору, как бы случайно оказываясь рядом с часовыми. Был морозный, ветреный день 31 января 1920 года.
Богдо-гэген был в волнении. Он ожидал похищения вместе со своей супругой Дондогулам. Рядом находилось несколько вооружённых лам из числа особо приближённых лиц, готовых умереть за Живого Будду в случае провала его побега из Зелёного дворца.
По условному сигналу тибетцы и буряты набросились на китайских охранников и перебили их всех до одного. Часовых уложили на землю без единого выстрела и криков, действуя только ножами. Так была ликвидирована внутренняя дворцовая охрана, которая «проспала» свои жизни. В это время табуты и другие люди Тубанова спустились с горы Богдо-ул и образовали на её лесном склоне и заснеженной степи цепочку парами, которая головой подобралась почти к самому Зелёному дворцу.
После этого похитители, захватившие без шума дворец, приступили к самой важной части операции. Они бережно подхватили на руки Богдо-гэгена и его супругу и побежали по занесённым снегом степным прогалинам к горе. Одновременно часть похитителей открыла из дворца стрельбу по внешней охране жилища Живого Будды. Первый залп с близкого расстояния скосил цепь часовых. От неожиданности китайские солдаты бежали прочь от Зелёного дворца в сторону близкого города, не помышляя даже об ответной стрельбе.
Пока велась пальба, люди Тубанова, стоявшие цепочкой в степи, парами подхватывали драгоценную ношу — Богдо-гэгена и его жену и бежали по снегу изо всех сил к следующим двум парам носильщиков. По льду носильщики перебежали замерзшую речку, быстро выбравшись на её пологий берег. Священная гора Богдо-ул становилась всё ближе и ближе.
Тем временем та часть дворцовой стражи, что уцелела, опомнилась и залегла, начав обстреливать из винтовок Зелёный дворец. На помощь охранникам из ближайших городских кварталов уже спешили караулы китайцев — пехотинцев и ополченцев Маймачена. Тибетцы, засевшие за дворцовой оградой, превратились в настоящих смертников.
Но бой ещё не разгорелся, как живой конвейер похитителей успешно сделал своё дело. Последние пары носильщиков исчезли в небольшом заповедном лесу на горе Богдо-ула и священная ноша — сам хутухта и его жена — исчезла для посторонних глаз за крепкими каменными стенами местного монастыря Маньчжушри-хийд. Многочисленные китайские часовые из Урги, не имевшие биноклей, этого просто не видели. Расстояние между ними и местом событий, то есть людской цепочкой, составляло четыре версты.
Когда за Богдо-гэгеном закрылись монастырские ворота, последняя пара носильщиков, пятясь в земном поклоне от монастыря заспешила вниз с горы. А вверх уже поднималась команда казаков-забайкальцев, чтобы взять на себя охрану убежища Джебцзуна Дамбы-хутухты, «чудом» вырвавшегося из китайского плена. Руководивший операцией Тубанов приказал давно уже готовому вестнику скакать к русскому генералу. Коня было приказано не жалеть.