Уничтожить Израиль
Шрифт:
Он подошел к «Мерседесу», но понял, что из него ничего не извлечешь, и вернулся к своей машине:
— Поехали!
Начальник караульной смены тюремной охраны капитан Атамурадов к полудню оставил зиндан и уехал домой пообедать. Обед затянулся до позднего вечера.
Войдя в дом, капитан снял мундир, умылся и плотно поел. Сытость, наполнившая здоровое тело, заставила взбурлить и без того горячую кровь. Та загуляла по жилам, разбудила желания, заставила напружиниться и закаменеть мужскую мышцу сладострастия.
Атамурадов
В страсти Айша становилась яростной, как тигрица, она извивалась, рычала, царапалась и, казалось, на ристалище любви энергия ее никогда не иссякнет.
Первым схватку проигрывал Атамурадов. Силы оставляли его, он вдруг отваливался от разгоряченной жены, как пиявка, напившаяся крови досыта, и мгновенно засыпал.
Во время праздничного свадебного пира — тоя — отец Атамурадова Саддык предупредил сына, что взойти на супружеское ложе сын ислама имеет право только после молитвы. Молитва была простой, и Атамурадов ее легко запомнил: «С именем Аллаха, о Аллах, удали от нас шайтана и от того, кем Ты наделил нас». Последние слова относились к детям, поскольку молитва играла и определенную противозачаточную роль. Но Атамурадов правил не принял и, поднимаясь на ложе любви, не молился. Во-первых, потому, что повторять одни и те же просьбы, обращенные к Аллаху, ему пришлось бы слишком часто. Во-вторых, таблетки, которые давал аптекарь, предохраняли от нежелательных последствий ничуть не хуже любых заклинаний.
Утомленный Айшой, капитан проспал более часа. Проснувшись, попросил, чтобы ему принесла попить Гюзель — младшая сестра старшей жены. Чтобы сэкономить на калыме, хитрый Атамурадов взял в дом двух сироток — худышку Айшу восемнадцати лет и гибкую как лоза Гюзель — пятнадцати. Через год и вторая сестра стала женой Атамурадова.
Выпив большую пиалу чала, капитан уложил в постель младшую жену. Ему нравилось чередовать ласки двух женщин. Поначалу сгорать и изматывать силы в неравной борьбе со страстной Айшой, а затем отдыхать, сжимая в объятиях ласковую и покорную Гюзель.
После чая капитан стал собираться на службу, чтобы проверить, как его подчиненные несут наряд.
Он медленно вел машину по узкой улочке квартала частных домов, когда на углу у пересечения с главной дорогой увидел женщину. Она махнула рукой. Он узнал Лалу, вдову бывшего директора хлопкозавода. С этой веселой и смелой в общении красавицей он уже давно втайне от всех амурил.
Он притормозил у перекрестка. Луноликая Лала заглянула в окно.
— Ты меня не отвезешь на вокзал?
— Садись.
Атамурадов вывел машину на асфальт, но свернул не к центру, а к окраине. Через пять минут он был
— Здесь теперь у нас вокзал? — спросила Лала и озорно захохотала.
— Нет, — сказал капитан, — только остановка.
Лала со смехом уронила голову ему на колени.
Атамурадов запустил пальцы в ее пышные мягкие волосы, откинул голову на спинку сиденья и замер в сладострастном ожидании чуда…
Он отвез Лалу на вокзал и поехал к тюрьме, балдея от счастья: надо же, в каких развлечениях прошел серый будничный день…
Атамурадов приехал к тюрьме затемно и первое, на что обратил внимание, была открытая дверь проходной.
Капитан ощутил прилив злости. Вот он сейчас выдаст охране: старшего отругает, младшему врежет по морде. От одной этой мысли у него зачесалась ладонь.
Атамурадов стремительно вошел в проходную, но заготовленная брань с языка так и не сорвалась.
Дежурная комната была пуста, только на столе вверх дном лежал казан. Мрачное предчувствие заставило капитана вспотеть. Быстрым шагом, почти бегом, Атамурадов пересек небольшой двор, вбежал в караулку, толкнул дверь и замер на пороге, не понимая, что там произошло, а главное, не зная, что ему делать.
Сваленный на бок стол лежал, упершись всеми четырьмя ножками в стену. На полу валялись шашки нард. Доска, раздавленная чьей-то ногой, торчала из оружейной пирамиды, на которой не стояло ни одного автомата.
Так и не войдя в караулку, Атамурадов попятился, отступил в коридор. Первым, кого он увидел, был младший контролер Мухтарбеков. Он стоял у окна, прикованный наручниками к водопроводной трубе.
— Что здесь случилось? — потребовал ответа Атамурадов.
— Заключенные… Они убежали. Русский и два наших — туркмена…
Капитан оглядел помещение. Остановил взгляд на пустой пирамиде.
— Где оружие?!
— Они забрали!
— О! — застонал Атамурадов. Он уже понял, что звезда его счастья рухнула в бездну мрака и только крутые решения могут снять с его плеч камень суровой ответственности. Кровь его закипела, бросилась в жилу гнева, вздула ее. — Безродные ишаки! Давай вниз, разберемся.
Они прошли к камере. Железная дверь была закрыта. Большой ключ кузнечной работы торчал из замочной скважины.
Оглядевшись, капитан вынул пистолет, передернул затвор, вгоняя патрон в ствол. Потом протянул Мухтарбекову.
— Держи! Ты войдешь и докончишь дело, которое начали бандиты. Только так ты сможешь сохранить себя.
— Убить? — Мухтарбеков смотрел на капитана, вытаращив глаза от удивления и страха. — Кого из них?
— Всех, — сказал капитан брезгливо. — Хочешь сам жить, значит, всех.
— Но, — сказал Мухтарбеков, — они…
— Они не сумели удержать бандитов в клетке. Те вырвались и всех этих дураков перебили. Пошевели мозгами. Это сделали бандиты. Тебе удалось спастись. Разве твоя собственная жизнь не стоит такой платы?