Уничтожить Израиль
Шрифт:
— Садись на броню. Пора менять коня.
Пока Мурад разворачивал БТР, Андрей проколол оба передних ската милицейской машины.
Бронетранспортер послушно побежал по дороге на север.
Мурад вдруг потерял былую серьезность.
— Ты понял, — спросил он Андрея, — какая армия у полководца туркменбаши? Удивляюсь, что он не объявил себя до сих пор генералиссимусом, — сказал и расхохотался. — Битва в Каракумах — войско туркменбаши против трех джигитов!
— Брат, перестань! — прервал его Дурды. — Удержи коня похвальбы уздечкой
— Ибо сказано, Аллах любит скромность, — поддержал Андрей.
Мурад промолчал. Он вертел руль, словно мальчишка, впервые севший в машину и радующийся возможности покрутить баранку. Но делал это вынужденно. Дорога была вся в рытвинах. БТР подпрыгивал на каждой кочке, гремя подвеской и пустым кузовом. Бочка с соляркой, лежавшая у борта и зафиксированная двумя кирпичами, как клиньями, подпрыгивала и угрожающе ухала, всякий раз заставляя Андрея оглядываться: если бочка разотрет кирпичи, то она тут же превратится в смертельный каток.
Далеко впереди за грядой барханов в свете восходящей луны зеркальным блеском сверкнула лента реки.
— Джейхун, — сказал Мурад и повернулся к Андрею.
Это была Амударья, на правом берегу которой лежали такие же пески, как и на левом, но уже принадлежавшие другой азиатской стране, — Узбекистану.
Они подогнали «броник» к тугаям — камышовым прибрежным зарослям, остановились на вершине глинистого холма, от которого крутой склон уходил к реке. Вылезли из «броника».
— Машину бросим? — спросил Дурды.
— Загони ее в камыши, — предложил Андрей.
Мурад влез обратно в БТР, включил первую скорость, стронул его с места и выскочил из-за руля. Машина, переваливаясь с борта на борт, медленно поползла вниз. Через несколько мгновений она вломилась в заросли кустарников. Раздался хруст веток и сухих стеблей камыша. Колеса зарылись в размокший грунт.
«Броник» дернулся, шатнулся, двигатель захлебнулся в бессилии и замолк. Из тугая осталась торчать только корма машины, задрызганная жидкой грязью.
— Пошли, — сказал Андрей и махнул рукой, предлагая идти вниз по течению.
— Именно там они нас и ждут, и будут искать.
— Сарбас прав, — сказал Мурад. — Надо идти вниз и искать лодку.
Они двинулись по обочине дороги, тянувшейся вдоль берега реки, рядом с камышовыми зарослями.
Неожиданно впереди послышался какой-то шум. Они сразу свернули в камыши и затаились.
Андрей осторожно пробрался вперед и за поворотом увидел блокпост. Два милиционера и два солдата в касках, бронежилетах и с короткоствольными автоматами стояли возле небольшой будки из глинобитного кирпича.
Вдалеке загудел приближавшийся автомобиль. Андрей стал наблюдать.
Через несколько минут к блокпосту подъехал рейсовый автобус. Это был «Пазик», каким-то чудом сохранившийся в этом краю. Должно быть, он ходил между прибрежными кишлаками.
С двух сторон к автобусу подошли солдаты. Один заставил открыть
Забравшийся внутрь военный занимался делом серьезно. Он продвигался по проходу, заставляя пассажиров вставать с мест, заглядывал под сиденья, о чем-то их спрашивал.
Дальше Андрей смотреть не стал. Он нырнул в камыши, вернулся к Мураду.
— Бери брата, пойдем.
— Куда? Там солдаты. Придется отсиживаться до вечера.
— Есть план. Пошли.
В ста метрах от блокпоста дорога делала крутой поворот и скрывалась за стеной камышей и тальника. Лишь еще через двести метров она снова становилась видимой для тех, кто находился на блокпосту.
Втроем, держа автоматы наготове, они вышли на дорогу в месте, где она не просматривалась солдатами.
Едва автобус появился из-за поворота, Мурад поднял руку.
Заныли тормоза, облако белой пыли хлынуло вперед, окутав машину.
Дверца со стороны водителя распахнулась, и Мурад увидел расстроенное лицо шофера.
— Сколько можно?! Меня уже останавливали два раза.
— Третий — последний, — объяснил Мурад. — Какой кишлак впереди?
— Тузташ, — ответил водитель.
— Вот мы туда и поедем.
Они покинули «Пазик», не доехав до кишлака несколько километров и, помахав на прощанье водителю, демонстративно направились в камыши в противоположную от берега сторону. Когда автобус скрылся, беглецы вернулись к реке и на песчаных барханах неожиданно обнаружили землянку. Ее, должно быть, выкопал для себя какой-то чабан, чтобы укрываться здесь в непогоду. В сооружении не было ничего деревянного. В пустыне дерево найти труднее металла. Потолок над ямой строитель соорудил из двух железных кроватных сеток. На них были набросаны сухие кусты полыни и верблюжьей колючки, сверху все присыпано песком.
Они вползли в укрытие, втиснулись в темную дыру под крышей, улеглись на скрипучем песке, напоминая самим себе шпроты в банке.
Ночью земля остыла. Внутри укрытия стало сыро и прохладно.
До полудня они спали как убитые. Проснулись в приступах страшного голода. Напились прямо из реки, затем Андрей и Мурад пошли в разные стороны, чтобы осмотреть берег. В низовьях ближе к кишлаку Андрей обнаружил паром, стоящий у старенького дебаркадера.
— Отлично, — порадовался находке Мурад, когда они с Андреем снова вернулись к землянке. — Стемнеет, пойдем туда.
Чтобы хоть как-то заглушить голод, жевали молодые ростки камыша, пахнувшие болотной тиной.
Время тянулось медленно. Землянка теперь под солнцем прогрелась, и даже дышать в ней стало тяжело, как в парной бане.
Андрей выбрался наружу, выкопал в песке окопчик и залег в нем, прикрывшись от солнца грудью бархана.
Темнота, как это обычно бывает на юге, опустилась на землю сразу. Еще минуту назад на западе розовела полоска зари — и вдруг стало темно.
— Собираемся, — сказал Мурад. — Пора.