Уничтожить Париж
Шрифт:
— Mille diables! [58] — Хозяин схватил с кухонного стола резиновую дубинку и занес ее над головой. — Все вы, солдаты, одинаковы! Только и знаете, что пить и драться.
Мы бросились в другую комнату, оставив Порту, работавшего консервным ножом. Малыш и Хайде сцепились в жестокой схватке. Старик отрешенно пил в углу виски. Барселона с американцем сидели на полу, подбадривая их возгласами. Легионер, как обычно, оставался безучастным. Двух точных ударов резиновой дубинкой между глаз оказалось достаточно, чтобы разнять дерущихся. Они повалились без чувств, и
58
Тысяча чертей! (фр.). — Прим. пер.
— Отлично, — с восхищением сказал я. — Но от Малыша, когда он очнется, лучше держаться подальше.
— Merde! [59] — сказал хозяин и бесстрастно пошел обратно на кухню, я последовал за ним.
Порта в поварском колпаке и мясницком фартуке поднял взгляд и махнул нам рукой.
— Что там такое?
Хозяин выпалил что-то по-французски, мы с Портой недоуменно переглянулись.
— Видимо, ты не говоришь по-немецки? — небрежно спросил Порта. — Я французским владею неважно:
59
Дерьмо! (фр.). — Прим. пер.
— Как? — Хозяин с внезапной подозрительностью взглянул на него. — Давно ты в Легионе?
— Года два, но способностей к языкам у меня нет. Кроме того, мы держимся со своими. Нет таких, чтобы говорили на чужом языке хорошо.
— Да, верно, легион называется Иностранным, — согласился хозяин. — Но все-таки странно как-то…
— Очень странно, — оживленно согласился Порта, — только не отвлекайте меня этими разговорами. Меня гораздо больше занимает приготовление буйабеса. Овощей, пожалуйста!
Хозяин стал рассеянно подавать их мне. Помидоры, морковку, лук, картошку. Я передавал их Порте, явно наслаждавшемуся своей новой ролью повара.
— Мне понадобятся еще тимьян с лавровым листом. И лимон с петрушкой, если есть.
Хозяин, я и две недовольные женщины носились по кухне, доставали и подносили, резали и чистили, Порта с удовольствием смешивал все это в большой кастрюле и пел какую-то песню на иностранном языке во весь свой немелодичный голос.
— Это песня венгерских моряков, — сказал он, видя у нас полное отсутствие восторга. — Венгры очень любят буйабес. У них я и узнал рецепт несколько лет назад.
— Ну и какое отношение эта чертова моряцкая песня имеет к тому, что мы здесь делаем? — сварливо отозвался я.
Я оцарапал большой палец о терку для мускатных орехов, обрезал другой разделочным ножом и уже начинал ненавидеть свою роль прислуги.
Пять минут спустя хозяин нашел нужным разделить нас резиновой дубинкой.
— Господа, прошу вас! Не лучше ли продолжать заниматься буйабесом?
— Ты совершенно прав, — ответил Порта. — Это дело чрезвычайной важности. Оно требует покоя, тишины и высокого мастерства… Свен, или перестань мешаться, или иди к стойке и напивайся… хозяин, мне нужно белое вино! Не меньше двух бутылок!
Порте нужны были не только вино, лобстеры, креветки, овощи, лимон и травы, он еще потребовал шафран, корицу, рыбу и ром. Еще удивительнее было то, что все это он получил.
Пятнадцать минут спустя эта бурно кипевшая и распространявшая
— Будь я проклят, это лучшее, с чем я сталкиваюсь с тех пор, как приехал в эту страну. — Он неторопливо, лукаво улыбнулся. — Но должен вам, парни, сказать кое-что: я пристально наблюдал за вами и, кажется, раскусил вас… Какой там к черту Иностранный легион!
Он со смехом закачался на табурете и, видимо, даже не догадывался, как близок к смерти. Малыш сунул руку в карман, а Барселона приподнялся.
— Что ты имеешь в виду? — холодно спросил Легионер.
Американец прокрутился на табурете и понимающе улыбнулся.
— Я раскусил тебя, Мак… раскусил!
Наступило напряженное молчание. Потом Порта очень небрежно вытащил свой пистолет и дважды выстрелил в потолок. Хозяин завопил и в ярости стукнул по стойке.
— Ничего страшного,. — сказал Порта, снова принимаясь за буйабес. — Предостережение, и только.
— Я наблюдал за вами, — продолжал американец с тупым упорством мертвецки пьяного.
— Кончай! — прорычал Хайде. — Ты пьяный в дым!
— В дым, вдрызг, в доску, ну и черт с ним, я наблюдал за вами. И пришел к выводу, что вы педики… пить не умеете, вот в чем беда.
Легионер холодно приподнял бровь. Малыш встал с громким гневным рыком. Остальные, поняв, что американец спьяну несет чушь и не догадывается, кто мы такие, с облегчением вернулись к буйабесу.
— Кто называет меня педиком? — крикнул Малыш, подходя со сжатыми кулаками к злополучному американцу.
— Оставь! — рявкнул Порта.
Схватив бутылку из-под виски, он нанес Малышу сильный удар по голове, и тот снова повалился без сознания. Какое-то время мы спокойно ели дурно пахнувшую смесь, вкус которой был немногим лучше запаха, и хлестали виски хозяина. Старик спокойно блевал в открытое окно, Барселона с американцем спали на стойке голова к голове, на лице Легионера было отупевшее выражение. Они явно много пили, пока мы занимались стряпней на кухне, и я, не теряя времени, догонял их. Порта вскоре отвлекся на вновь появившуюся менее пожилую из двух недовольных женщин. Усадил ее себе на колено и полез рукой под юбку. Внезапно на его лице отразились удивление и удовольствие.
— О, на ней нет трусиков! — крикнул он.
Американец проснулся и поднял пустой стакан.
— За женщин, которые не носят трусиков! За Америку! За войну! За мертвых фрицев, за тысячи мертвых фрицев! За…
Его прервал недоуменный, яростный рев очнувшегося Малыша:
— Какая тварь меня стукнула?
— За лягушатников [60] ! За англичан!
Порта о чем-то говорил со своей «пленницей». Барселона наблевал на спину хозяину, но тот сам был так пьян, что не заметил этого. Хайде уронил голову в кастрюлю и едва не захлебнулся, но Легионер спас его. Американец с надеждой повернулся ко мне.
60
Насмешливое прозвище французов. — Прим. ред.