Уничтожитель
Шрифт:
Стеша рассматривала мелькавшие внизу лесные массивы, разрезанные дорожками и тропинками, особняки разной степени роскоши стояли монолитными островками в зел"eном море. Тут и там на глаза попадались человеческие фигуры, чаще всего согбенные за какой-то работой вроде сбора листьев или стрижки газонов.
— Людей совсем нет, — прокричал сидевший рядом Демид.
— А это кто? — спросила Стеша, имея ввиду фигуры внизу.
— Андроиды, — пояснил Морозов, — люди с зел"eным рейтингом, в основном, брезгуют физическим трудом.
— Может, для кого-то это хобби такое?
— Может быть. Но это один-два человека, а мы их видели десятка полтора уже.
Лес расступился, дав место регулярному парку, где ровные зел"eные лужайки были расчерчены лучами гравийных дорожек. Деревья
На земле между водоёмами стоял длинный накрытый белой скатертью стол, за которым сидели пёстро разряженные люди. Между столом и особняком аэрокар приземлился.
Человек во главе стола, развернувшись к гостям вполоборота, призывно махнул рукой. Первым двинулся Корней, Стеша и Демид последовали за ним. Пока гравий скрипел под подошвами ботинок, девушка изучала собравшуюся за столом публику. По обе его стороны сидели мужчины и женщины широкого диапазона возрастов, одетые совершенно по-разному: пиджаки, смокинги, фраки из множества эпох перемешивались со спортивными костюмами, халатами и балахонами, свитера были надеты поверх коктейльных платьев и брючных костюмов, ж"eсткие корсеты завершались бейсболками и вязаными шапочками. Мелькали кружевные жабо и рукава с буфами. Стеше подумалось, она прибыла на собрание безумцев, и хозяин мероприятия, пожилой мужчина в красных шортах, рыжей футболке в зел"eный горошек, ч"eрном фраке и высоком белом цилиндре, достав из кармана часы, вот-вот объявит время пить чай, а затем перемену мест. «Вот куда привела меня, наконец, кроличья нора, — решила девушка, — однако, наши лётные комбинезоны на фоне всей этой пестроты кажутся наиболее подходящим для обстановки». Во главе стола рядом с мужчиной в цилиндре было три свободных места: одно по левую руку, два по правую. Первое выбрал Корней, Стеша и Демид заняли оставшиеся. Оказавшийся рядом с Моховым Елисей, обратившись ко всем присутствовавшим сразу, сообщил:
— Наконец все собрались, господа, можем приступать.
Мужчина в цилиндре кивнул. Указав на него, Елисей пояснил трём гостям:
— Позвольте представить — мой отец и хозяин здешних угодий, Сигизмунд Ястребов, милостиво просим.
Тот кивнул головой, слегка придержав рукой цилиндр.
Вокруг стола засуетились возникшие как будто из воздуха андроиды, поднося блюда и приборы, меняя их в заданном ритме. Демид подсказывал Стеше, что и каким образом следовало есть в особо затруднительных случаях. Подсказки Морозова девушка слушала вполуха, львиную долю внимания она направила на гиноида в простом белом платье. Раз за разом Стеша атаковала защиту машины со своего сетевика, но попытки не приносили успеха.
Половину представленной кухни девушка не оценила совсем, вероятно, её вкус был слишком прост, но и оставшейся половины вполне хватило, чтобы сполна удовлетворить голод.
— Итак, господин Мохов, — обратился в ходе трапезы старший Ястребов к Корнею, — если я правильно понял, Вы считаете текущее распределение материальных и цифровых благ несправедливым, и в этом Ваша главная претензия к существующему строю?
— Можно и так сказать, — согласился Корней.
— А позвольте спросить, как Вы определяете справедливость или несправедливость? Почему Вы решили, что капсула два на три метра — это несправедливо мало, а лесопарк вроде моего — несправедливо много? Понятие справедливости, знаете, оно ведь очень непрочное, оно меняется год от года. Например, одно время на Руси, как Вы, я уверен, помните, крестьяне работали на дворян и передавали им продукты своего труда безвозмездно. Крестьяне жили в избах вместе с домашним скотом, а дворяне — в особняках. И обе стороны считали такой порядок вещей вполне справедливым, милостиво просим.
— Это очень легко, — ответил Корней, — Такой порядок вещей считался справедливым, пока дворяне в обязательном порядке несли военную службу, защищая крестьян от внешних врагов: от угона в рабство для продажи на невольничьих
Возражение прилетело из середины стола. Сидевшая там по левую от Сигизмунда руку женщина в замшевом жакете и плавательной шапочке сказала:
— Во-первых, господин Мохов, не думали ли Вы, что это лично Вам не хватает квалификации, чтобы оценить полезность вклада того или иного обладателя зелёного рейтинга в общественную жизнь? Во-вторых, Вы так нападаете на зелёный рейтинг, будто не понимаете, что космос — это сверхагрессивная среда, и здесь случайных людей нельзя допускать до принятия сколько-нибудь важных решений. Здесь нужно стабильное, устойчивое развитие, здесь цена ошибки — это тысячи человеческих жизней, и именно рейтинговая система позволяет эти жизни сохранить, милостиво просим.
Опять гиноид оказалась рядом со Стешей, очередная попытка взлома закончилась неудачей.
— В существующем виде рейтинговая система позволяет сохранить текущее состояние общества, — ответил собеседнице Корней, — и персонально Вашей семье — Ваше во всех отношениях роскошное положение. Я совсем не против рейтинговой системы вообще, но сейчас она устроена так, что позволяет зелёный рейтинг, фактически, наследовать, и вся вот стабильность и устойчивость, она в первую очередь про это. Про то, чтобы Вы и Ваши дети, зачатые и рождённые естественным путём и вырастающие с настоящими родителями, в отличие от миллионов других орбитальных жителей, и дальше вели приятную жизнь, гуляли по паркам, летали друг к другу на приёмы и вечеринки в особняках, прилагая для этого минимум усилий. В большинстве своём вся прослойка с зелёным рейтингом перестала участвовать в создании общественных благ и сосредоточилась на люксовом потреблении, превратилась в паразитов, иными словами. Иначе мы бы жили уже на орбите Марса. А паразитов надо уничтожать, они мешают здоровому развитию общественного организма.
Стеша впервые испугалась Корнея. В собравшихся за столом Ястребовых девушка видела людей, пускай странных, пускай настроенных причинить ей, Степаниде Голуб, вред, но, так или иначе, людей, которых можно было, она надеялась, изменить, приспособить к жизни в новом обществе, что рисовали идеологи партии Ad Astra. Корней же, показалось девушке, смотрел на своих странно наряженных собеседников, как на функцию, которая мешала ему сложить правильное уравнение, и которую поэтому следовало удалить. «Интересно, как он смотрит на меня? — задумалась девушка, — как на человека или тоже как на функцию, которая помогает или хотя бы не мешает ему Почему же он решил помочь мне тогда, на Северодвинске?»
В разговор вступил молодой парень, ещё подросток, сидевший на той же стороне стола, что и Стеша с Демидом. Ломавшимся голосом он заявил:
— Я, кажется, понял. Дело в программной ошибке. Воспитанием рождённых по контрактам детей занимаются специально обученные нейросети. Иногда в работе программ происходит сбой, и у ребёнка сохраняется тоска по традиционной семье. Вероятно, это произошло и в Вашем случае, господин Мохов, позже тоска переродилась в зависть. Так что и Вы, и все Ваши умозаключения — это просто программная ошибка, такие вещи неизбежно случаются в работе любой, даже самой надёжной системы. После того, как я её устраню, попутно подправив некоторые семантические моменты в Лексигоне, революционные партии постепенно прекратят своё существование, потому что поток рекрутов для них иссякнет, милостиво прошу.