Уникум
Шрифт:
– Что здесь происходит?
– строго, но спокойно осведомился он, обращаясь больше к девице.
– Лезет и ничего слушать не желает!..
– запальчиво и с обидой выпалила она.
Марьян поднял руку:
– Вспомни, Лизочка, я ли не говорю тебе каждый день: надо чувствовать клиента и понимать, когда придерживаться правил бывает совсем не время...
– он отошел с дороги Егора и указал ладонью: - Прошу вас, проходите, пожалуйста, я приму вас...
Егор, нагнув голову, прошел сквозь задрапированную арку в неширокий и длинный коридор, проходящий, видимо, вдоль здания
– Приношу извинения. Лизочка попала ко мне по протекции человека, которому я не смог отказать... Она немного поработала продавцом в бутике, зарплату получала в процентах от проданного. Не уточнял, но думаю, что с ее замашками она жила впроголодь, бедняжка... Ее уволили, как не прошедшую испытательного срока, но Леночка, кажется, до сих пор считает, что она в магазине...
– в голосе Марьяна, вроде бы совершенно спокойном и немного печальном, Егору послышалась нервная насмешка, полная неприязни.
– Мне надо с вами поговорить, - оборвал он Марьяна.
– Я знаю, - ровно и чуть нараспев произнес тот.
– Прошу, моя комната в конце.
– После вас, - усмехнулся Егор, отодвигаясь к стене.
– Пожалуйста, - пожал плечами Марьян и быстро пошел вперед. У него была потешная походка: слишком мелкие шажки и скованные, неловкие движения длинных тонких рук. Кудесник шел иноходью, одновременно поднимая то левую, то правую пару конечностей, словно его вел неумелый кукловод.
Из какой-то комнаты выбрался, тоже пригибая голову, здоровенный немолодой дядя с солидным пивным брюшком. Скорее всего дядя категорически не желал помнить, сколько ему лет, и косил под Брюса Уиллиса, поэтому на нем были джинсы и уютная трикотажная рубаха с воротом-хомутом. На левом запястье болтался небольшой радиотелефон в кожаном чехле, а в другой руке дядя держал длинную узкую бумажку. Видимо, страдалец долго потел и мучился в лапах дотошных специалистов Марьяна, потому что его лысая макушка даже в мутном коридорном освещении блестела, как смазанная маслом. Отдуваясь, как после успешно завершенного рискованного мероприятия, он взглянул на мир совершенно счастливыми глазами и помахал в воздухе своей бумажкой:
– Мне счет оплатить... Куда?...
– Касса рядом с выходом, - пояснил Марьян проходя мимо.
Детина бодро пошагал оплачивать. Несомненно, он был доволен то ли результатом, то ли непосредственно процессом, и жаждал отблагодарить колдунов за труды.
– Заговор на удачу в делах?
– уточнил Егор, когда господин с "говорильником" исчез за портьерой..
– Приворот, - пояснил Марьян на ходу.
– Есть у меня талантливый мальчик.
Так приворожит, водой не разольешь. Рекомендую.
– Спасибо, сам справляюсь, - нервно отшутился Егор.
В конце коридора Марьян отворил дверь и впустил Егора в крошечный бархатный ящичек без окон. Одна стена была зеркальной от пола до потолка, а посередине стояли два низких кресла с высокими спинками и журнальный столик.
В помещении не было большого светильника. Свет испускали несколько десятков маленьких лампочек, вставленных в небольшие углубления,
– Разговаривать здесь мы можем совершенно свободно, - сказал Марьян, плотно закрывая дверь.
– Конечно, здесь тесновато, но зато эта комнатка совершенно защищена от постороннего глаза, уха и прочих инструментов вмешательства в частную жизнь...
– Да? А я подумал было, что по ту сторону зеркала есть помещение для подглядывания...
– усмехнулся Егор, внимательно вглядываясь в собственное отражение, словно пытаясь проглядеть в нем дыру и убедиться, что по ту сторону действительно нет ничего подозрительного.
– Нет, у этого зеркала особая функция, а вообще-то все шесть поверхностей этой комнаты зеркальны, я просто задрапировал их. Когда я работаю, зеркала экранируют мои поля, и я добиваюсь направленного усиления...
Егор скептически хмыкнул.
Марьян взглянул на него с некоторым подозрением, потом покачал головой:
– Прошу прощения, я автоматически говорю вам то, что говорю каждому клиенту...
– Я не клиент.
– Я знаю. Вы человек сведущий. Мои сказочки не для вас...
– ласково улыбнулся Марьян, но его мечтательная улыбка вдруг поблекла, он нервно сглотнул и взглянул Егору в глаза:
– Ну что, господин Березин, влипли всеми четырьмя?
Егор почувствовал, как у него вспыхнули щеки. Он покосился на себя в зеркало. Так и есть, щеки пылали, как у школьника.
– Присаживайтесь, я не привык разговаривать с человеком, который нервно топчется на месте, - любезно пригласил Марьян.
Егор присел на край кресла. Его длинные ноги оказались чуть ли не на ушах.
Марьян только пожал плечами и заметил:
– Что вы скрючились, как петух на жердочке? Вовсе не обязательно создавать трудности своему позвоночнику.
Егор чуть поерзал, устраиваясь, и взглянул на Марьяна повнимательнее.
Тот сидел на подлокотнике второго кресла, скрестив руки на груди. Выражение его лица из предельно вежливого неожиданно стало жестким. Он поморщился и сухо сказал:
– Лирических отступлений о продавщице бутика больше не будет. Мы с
вами вдвоем, и пока никто нас не отвлечет нас, можем говорить начистоту... Что же вы наделали, Егор?
– Что конкретно я наделал?
– удивился Егор.
– Я не трогал Кошарского!
– Я это знаю, - кивнул Марьян.
– Но вас это не спасет. Свидетельство ясновидящего не имеет веса для правоохранительных органов...
– Но я пришел не за свидетельством!
– возразил Егор.
– А за чем?
– с нажимом уточнил Марьян.
Егор растерялся. В принципе он шел к Марьяну задать те же самые вопросы, которые вчера пытался задать Кошарскому. Марьян вдруг кивнул с усмешкой:
– Ясно. Вы просто хватаетесь за соломинку, которую по доброте душевной подкинул вам Кошарский. Покойный Джан Серафимович хитрец был. Его соломинка
– это довольно тяжелый булыжник. Нельзя вам было приходить ко мне. Мне не надо, чтобы меня подставляли всякие неудачники....
– Да на что вы мне сдались, подставлять вас?!
– со злостью перебил его Егор.
– Кому вы нужны?!