Универсальный бег
Шрифт:
На какой-то миг в нём появилась злость на Алирию за то, что она выбирает в качестве друзей тех, с кем ей интересно в данный момент, отбрасывая всех прочих. В самом деле, новый человек всегда вначале кажется интереснее.
Она говорила, что ей не о чем с Райэдаром разговаривать. Да, она была отчасти права. Больше всего на свете ему хотелось упасть перед ней на колени, обнять за ноги, смотреть в её лицо, плача от счастья. Хотелось это делать, хотелось больше, чем разговаривать.
Райэдар остановил машину в полукилометре от охотничьего домика, — враг не должен услышать его приближения. Бегом добрался до широкой поляны, посреди которой
Окна избушки были закрыты ставнями, и ни один лучик света не просачивался сквозь прорезь в виде сердечка, а сумерки быстро сгущались. Значит, в доме сейчас нет хозяина. Но маньяк где-то поблизости: вон стоит его машина. Ушёл в лес? Гадать, где Иртусигл-Олгдох прячет свою пленницу, и где находится сам, бессмысленно.
Когда Райэдар хотел уже прокрасться на разведку в дом, из небольшого сарайчика, притулившегося к стене избы, вышел человек.
Иртусигл. Олгдах. Тварь.
Оправляя одежду, довольно усмехаясь, враг направлялся к дверям, вынимая из кармана ключ.
В следующий момент Олгдах влетел в окно дома, вывернув ставни и разбив стёкла. Вслед за ним запрыгнул Райэдар, и ударил врага рёбрами ладоней в спину, не давая подняться. А потом отшвырнул к стене ударами ног под рёбра.
Иртусигл быстро опомнился и подскочив на ноги, провёл вокруг себя ладонями защитный круг, стал в боевую стойку. Но спиной к стене прислонился, прислонился! Знать, удары беглеца не прошли даром.
Райэдар откинул полы плаща, встал к врагу боком, выдвинув первую ногу, выставив перед собой руки, пучками сложенных пальцев в сторону противника.
В следующий момент они сблизились, и столкнулись в жесточайшей схватке, кружили по горнице, разламывая самодельную мебель и проламывая хлипкие перегородки.
Смертельные враги крутились по избе, обмениваясь пушечными ударами и противопоставляя им жёсткие блоки, иногда сцепляясь и отталкиваясь, отлетали в стороны и застывали на секунды в боевых стойках, прежде чем удариться враг о врага снова.
— Я Олгдах! Я Иртусигл! Я Димудус! — ревел маньяк, нападая.
В какой-то момент Райэдар исхитрился достать противника ногой в челюсть, и когда тот закачался, серией жутких ударов выбил врага из сознания.
И в ту же секунду, ещё не оправившись от доставшихся ему ударов, бросился в пристройку, нашёл на ощупь под ногами крышку люка, откинул его, стал спускаться по осклизким ступенькам. Уже внизу зажёг зажигалку, и увидел…
Алирия скорчилась у стены, прикованная к кольцу толстой цепью. Закрывала лицо, думая, что вернулся мучитель, дрожала, и всхлипывала, боясь даже плакать в полный голос. Райэдар упал на колени, и приблизился к любимой так, отнял от её глаз ручки, и стал целовать, плача сам. В полной темноте уже, но она поняла кто это, и потянулась к нему.
Она уткнулась мокрым от слёз лицом в его руки, и он с ужасом понял, что она плакала с того самого субботнего вечера. «Всё кончилось, милая моя, всё кончилось», шептал он, гладя её по плечам и спине, а она прижималась к нему, как затравленная большими и злыми собаками кошечка.
«Посиди здесь немножко, я найду ключи…» шепнул он ей, сделал движение, чтобы встать, но Алирия вцепилась в него руками и ногами. Она боялась остаться в этом сыром тёмном подвале одна, боялась вновь потеряться. Боялась отпускать единственного знакомого здесь человека, единственного доброго человека с того самого субботнего вечера. И тогда не переставая обнимать её одной рукой, он выдернул из стены штырь, к которому крепилась цепь, вывернув его вместе с кирпичной
Когда цепи упали, Райэдар вынес Алирию из проклятого дома, и посадил под деревьями. Девушка поджала к себе ноги, обхватила руками и склонила голову на колени.
«Побудь здесь минутку. И собери букетик цветов. Хорошо?»
Алирия кивнула согласно.
Когда человек занят чем-то, то забывает о страхе…
Райэдар вернулся в дом и прошёл на кухню. Схватил лапой в перчатке лежащего на полу врага за волосы, дёрнул, поднимая.
И старался делать всё как можно быстрее.
Закон против того, что он сделал, закон не разрешает самосуд, закон предписывает, что маньяка надо подвергнуть психиатрической экспертизе, и поместить в клинику. Там будут ухаживать за ним, поить и кормить, давать таблеточки, чтобы он сплёвывал их незаметно. А того, кто только вздумает совершить самосуд, закон упрячет пожизненно, в грязную душную камеру, где человек будет питаться червями, да плесенью со стен. С человеком будут обращаться в тюрьме как с животным, а со зверем в психбольнице — как с человеком. И через время маньяк сбежит, — в клиниках не бывает надлежащей охраны, — или его выпустят на свободу, когда он притворится здоровым. И снова он будет творить свои чёрные дела. Так почему же нельзя заранее остановить его, предав смерти?
«А судьи кто?» вопрошает на это закон. Ставит это глупое утверждение в противовес самосуду. «А судьи кто?» «Я — судья!» должен ответить каждый человек, ударив себя в грудь кулаком. Каждый человек должен быть судьёй себе самому, а если ему недоступны человеческие высокие чувства, или он считает ими те жалкие подделки, что блуждают в его душе, если он не способен судить себя согласно морально-этическим нормам, выработанным для себя, то другой человек должен стать ему судьёй. И руководствоваться тем законом, что живёт в сердце.
И только такой суд будет правильным. А вовсе не тот фарс, устраиваемый лицемерными и подлыми личностями в чёрных мантиях и седых париках. Не то наглое и подлое сборище, что может оправдать любого преступника, если тот кинет им денежную подачку, и засадить праведника на многие годы. Они, эти судьи, принимают взятки, жалкие никчемные бумажки, подачки, хватают на лету, подобно собакам, и тем лишний раз показывают свою непринадлежность к роду человеческому. А разве могут грязные псы судить людей?
Они не способны вершить справедливость, они даже тот бумажный закон искажают так, как надо им или их хозяевам и заказчикам, хотя должны неуклонно следовать тому, что напечатано в толстом томе. Лицедеи, сидящие на судейской кафедре, не годны быть судьями.
В этот день Райэдар стал судьёй.
Райэдар привёз Алирию в город. Они остановились у дома на окраине, и беглец сразу приметил тёмные окна. Конечно, не стоило рисковать, забираясь в чужую квартиру, но ведь надо было где-то привести девушку в порядок. Райэдар запоздало подумал, что, возможно, надо было задержаться в охотничьем домике, но с другой стороны, не оставаться же было в том месте, где Алирии столько пришлось вытерпеть…