Универсальный доктор. Билет на выживание

Венценосцева Александра

Подо мной глухо заворочался Гиро. Парень привстал с пола и осоловело замотал головой, пытаясь понять, что происходит. В этот момент успевшая как следует прогореть веревка не выдержала веса моего тела, и я полетела вниз. Мягко приземлившись прямиком на Гиро, я стала остервенело срывать с ног остатки тлеющих пут.

Один из бандитов метким ударом металлического поддона сумел-таки сбить макаку. Обезьяна, на последок обиженно пискнула, и ее безжизненное тельце угодило в самый центр пылающей масляной лужи.

Опомнившиеся бандиты похватали самое ценное и ринулись на

выход из заполнившегося дымом и огнем филиала ада. Я потрясла Гиро за плечо. Он как раз начал приходить в себя и что-то соображать.

— Выбирайся отсюда, но не уходи слишком далеко, иначе мы потеряемся! — перекрикивая гул разгулявшегося пламени, проорала я в ухо бездомному. — Я должна забрать тело обезьяны!

Гиро кивнул, давая понять, что понял и, сильно припадая на правую ногу, едва ли не на ощупь из-за скопившегося дыма, поковылял к выходу.

В пылающем помещении стало жарко, словно в самой настоящей печи. Кашляя и пытаясь затушить хлопками ладоней начавшую тлеть одежду, я устремилась к тому месту, где видела макаку в последний раз. Тело обезьяны было объято огнем. Схватив подвернувшееся под руку чудом уцелевшее плотное покрывало, я кинула его поверх пламени. Кусачие огоньки еще несколько секунд вырывались из складок, но затем из-под покрывала повалил густой сизый дым.

Не поднимая покрывала от пола, я сгребла останки обезьяны, кое-как завернув их в плотную ткань, и устремилась вслед за Гиро. Вовремя. Комната позади меня начала рушиться.

— Вам начислено пятьдесят штрафных баллов, — довольно сообщила система, когда я, наконец-таки отдышавшись, привалилась спиной к холодному камню туннеля.

Казалось, мы бежали, не разбирая дороги, целую вечность, и остановились лишь когда до нас перестал доноситься едкий запах дыма. Гиро дышал, словно загнанная лошадь. Его побитое тело дрожало не в силах справиться со свалившейся на бездомного нагрузкой. Сверток с макакой покоился на моих коленях.

— Роуз меня точно убьет, — с горечью выдохнула я, приподнимая край ткани. — Пятьдесят штрафных баллов! Целых пятьдесят!

Бездомный непонимающе уставился на меня, но вопросов задавать не решился. Я еще немного постенала в пустоту темного туннеля, затем решительно встала на ноги, и медленно побрела вперед.

Проржавевшие металлические скобы, играющие роль лестницы и ведущие к долгожданной поверхности, обнаружились через полчаса. С трудом сдвинув в сторону присохшую из-за грязи металлическую решетку, я шлепнула о тротуар сверток с макакой и с натугой перевалила через край.

В вечернем воздухе появился намек на прохладу. Я вдохнула полной грудью ароматы уставшего города и с удовольствием потянулась. И тут же пожалела об этом. Все тело болело. Обожженные руки ныли и сочились сукровицей, а избитое тело предпочло бы остаться в покое, даруемом мягкой постелью. Однако дело следовало довести до конца.

Таксист с недоумением смотрел на двух потрепанных бродяг сквозь поднятое стекло, не торопясь впускать в салон потенциальных клиентов. Это такси было уже третьим. Первые два таксиста, завидев, кого придется везти, дали по газам и скрылись в закате. Жадность третьего

несколько перевешивала здравый смысл. Индус с вожделением смотрел на подрагивающие перед его лицом купюры, затем переводил взгляд на нас — вожделение сразу же бесследно исчезало. Наконец, жадность окончательно победила. Дверь приоткрылась, и в щелку наружу стал просачиваться холодным сквознячком кондиционируемый воздух.

Я устало плюхнулась на сиденье и назвала водителю нужный адрес. Всю дорогу до лаборатории индус принюхивался, с подозрением косясь на кулек, примостившийся на моих коленях.

— А мы с подарками! — бодро воскликнула я, впихивая оторопевшей Роуз тканевой сверток и торопясь удалиться вместе с Гиро в зал с боксами.

Буквально через минуту из соседнего помещения донесся испуганный визг, сменившийся негодованием, постепенно переходящим в ярость.

— Ты что натворила! — сверкая глазами и колыхая тремя подбородками, завопила Роуз с порога. — Что мне с этим делать?

— Эм… вакцину, — наивно предположила я. — Да ты не расстраивайся, она почти свежая, не успела полностью пропечься. Уверена, в недрах, хм… объекта ты найдешь все необходимое для создания вакцины.

Роуз умильно потрясла короткими ручками в воздухе и, погрозив мне пухлым кулачком удалилась, тихо рассуждая сама с собой, каким именно образом следует со мной расправиться, когда все закончится.

Закрыв Гиро в стеклянной камере, я подошла к отсеку Якуба. Выглядел тот совсем плохо. Бледная кожа была сплошь усыпана белесыми волдырями с ярко-красной каймой. Якуб уже не мог вставать с постели. Он лежал с закрытыми глазами, прерывисто дышал и обливался потом.

— Якуб, ты слышишь меня? — позвала я, нажимая клавишу переговорного селектора. — Якуб?

Он не реагировал. В соседнем помещении Роуз колдовала над хирургическим столом. Я устало опустилась на слегка прогнувшийся подо мной пластиковый стул. Как же я устала от этой глупой бестолковой игры.

Запах кофе, исходивший от стоящей передо мной дымящей кружки, сводил с ума. Я сделала глоток и не почувствовала ничего.

— Вы завершили испытание. Общая сумма штрафных баллов — восемьдесят шесть.

Для меня закончился еще один этап. За стеной боролся за жизнь Якуб. За стеклянной перегородкой Роуз торжествующе закричала, вскинув вверх руку в окровавленной перчатке. Теперь и у этих двоих появился шанс на успешное прохождение испытания.

Я откинулась на спинку стула и попыталась расслабиться. Впереди меня ждало очередное погружение в безумие. Какое именно — я не желала гадать. Еще несколько минут, и я это узнаю.

***

За отворившейся со скрипом дверью обнаружился пустырь. Впервые за последние часы Эмили позволила себе немного расслабиться. Дрожь, поселившаяся в ее руках в тот момент, когда пистолет выплюнул сгусток плазмы, а в груди незнакомого мужчины розой распустилась дыра, не желала покидать своего облюбованного места. Измученная девушка, с ног до головы вымазанная в техническом масле с прилипшими поверх него барашками свалявшейся пыли, едва переставляла ноги. Эмили страшно хотела пить, но воды не было.