Университет Штормов: рассказы, которых нет
Шрифт:
Чёрные матовые, с пару крупных испанских апельсинов. Если бы апельсины могли всасывать свет — на их боках не было ни бликов, ни теней.
На фоне окна шары казались черными дырами. Или глазами безумного демона?
Один висел у ректора под носом. Профессор Шереметев застыл с поднятой рукой, будто собирался отогнать невидимую муху от лица. Раки подошел ближе, рассмотрел воздух на просвет. Муха действительно нашлась. Убрать, чтобы ректору не мешала?
Он посмотрел на насекомыша. Растопыренные крылышки, кругленькие
«Уж лучше пусть по шару долбанет, — подумал Раки, — а мушка улетит».
Осветительные шары можно было подвинуть без магии, он так уже делал. В подвале, на дежурстве.
Черненькая и рыженькая тогда загнали его в угол, что делать? Бросил в них светильник. Они ничего, поймали, не успел разбиться. А он убежать успел... В тот раз — да.
Эти шары... почти такие же.
Раки тронул один и за мгновения мгновений понял — ошибся.
В него будто въехал паровоз. Бах!
Отбросило в стену, от нее — на ближайшую парту, та треснула и осыпалась деревянными осколками. Шрррррр!
Ощупал плечи — щепки торчали из спины перьями, показалась кровь.
— зать, что... — отмер профессор Шереметев.
Задышали одногруппники, взвизгнули девчонки, не увидев Раки рядом с коробкой.
— Ложись! — закричал он и перекатился вправо.
Потревоженный шар упал на пол, ровно туда, где только что валялся студент Дракулешти, бахнул, оставил полуметровый кратер в мраморном полу, отскочил в потолок. Мгновение и он летит ко второму шару, недвижно висящему в метре от ректора.
Столкновение, удар — облако серой пыли спешно налипло на бархатную мантию ректора.
Треснула молния, брошенная с последней парты.
Шар нехотя развернулся и полетел.
Завизжала рыженькая. Увернулась. Она всегда была шустрой.
Ректор неожиданно резво для своего возраста прыгнул в угол. Удачно приземлился на мусорное ведро и грязно выругался.
В потолок врезалась струя воды. Знакомо запахло водорослями. Черненькая не выдержала, бросила в шар, чем могла. Бросила и юркнула под парту к подружке.
— Не трогать! — крикнул ректор. — Реагирую на ма...
Атакованный шар оказался быстрее. Мгновение — третьего яруса парт больше нет. Пыль оседает в проходе серыми бархатными холмиками.
Только коробка Раки осталась на месте. Из смятого картона продолжал торчать зеленый пластиковый нож для бумаги. Сбоку коробка одновременно треснула, подгорела и попала под шар. Картон быстро таял, превращаясь в паль. По ступенькам вниз посыпались коричневатые трубки — тубусы с бумажными рулончиками.
«Может, попросишь друзей помочь? — спрашивала мама, принимая „заказ“ на печать. — Неудобно же, пока будешь раскручивать, полчаса пройдет. Профессор ждать не любит... Пусть тебе кто-нибудь развернет иллюзию».
«Мам,
Маленькая семейная типография принадлежала маминому брату и его жене. Судя по добротной упаковке, «заказ» любимому племяннику собирала лично тётушка Кара.
Один шар крушил парты, второй кружил по аудитории, смазавшись в чернильную каплю. Недолго. Ударился о стену, о потолок и косо, странно, уверенно... полетел к ректору!
Раки прыгнул на второй ярус, едва увернулся от шара. Подхватил в руки по тубусу. Нацелившийся на ректора шар свистнул у Раки над плечом.
Он прыгнул, развернулся уже в воздухе, оттолкнулся ногой от парты. Из-под нее взвизгнули девчонки. Рыженькая? Черненькая?
Раки перелетел через три яруса, нырнул на пол, собрал животом ещё щепок, уже у профессорских ног перевернулся и ударил. Успел! Попал.
Тубус оплавился, показалась скрученная в плотный рулончик бумага.
Второй шар развернулся и отправился к Раки, оставив в покое последние парты.
Девчонки кричали, полетели знакомые Раки огненные и ледяные комки энергии, струи воды, сломанный стул. Шары больше их не замечали. Появилась сложная цель. Цель, способная к сопротивлению.
Шары сделали круг, разошлись, скользнули еще круг.
— Сближаются! — захрипел ректор за спиной. — Нельзя...
Шары закрутились влюбленными бабочками, опустились к полу, готовые соединиться.
Раки прыгнул. С места. Накрыл собой. Его ударило о потолок, потом о пол. Отпустило. Шары... исчезли! Болело в груди, спине, ногах — везде.
Профессор подполз к нему ближе, осторожно повернул голову на бок.
— Живой, — проверил ректор, приложив ладонь к серым губам студента Дракулешти, — живой, — повторил он, рассматривая желто-фиолетовые разводы синяков на спине Раки.
Футболка расползлась в лохмотья и не закрывала их. Следы старых ударов дополняли тонкие игловидные щепки, торчащие по всей спине, от плеч до пояса.
Они едва дрожали — значит дышит.
На заднем ряду шмыгнули. Последняя уцелевшая в аудитории парта скрипнула и развалилась пополам.
Рыженькая помогла бледненькой чёрненькой вылезти. Трое парней из параллельной группы завороженно рассматривали выступающую на руках кровь.
Старшекурсник и пара ребят лежали в углу без сознания.
Ректор, стоявший на коленях рядом с Раки, повернул голову в сторону двери.
Щелкнул замок.
— А здесь, — профессор Доронкина стояла к двери спиной, — кафедра истории. Сегодня редкий случай, защита курсовой! Единственная работа на весь поток. Ваше высочество, прошу!
Она отошла в сторону, впуская наследника Империи — высокого молодого мужчину в белом с золотом мундире в сопровождении немолодого уже мужчины с солидной папочкой в руках. Его личного адъютанта.