Unknown
Шрифт:
— Так мне можно переименовать тебя на Пришельца?
Я бездумно стукаю его ладонью по груди.
— Сосредоточься, Силас!
Он пыхтит, а я указываю прямо.
— Что это? — бегу вперед. Это белое, похожее на замок здание. Его три шпили тянутся в небо.
— Похоже на церковь, — говорит парень, доставая телефон.
— Что ты делаешь?
— Фотографирую… на случай, если мы забудем. Я подумал, что нам нужно документировать все события в нашей жизни и все места, где мы бываем.
Я молча обдумываю его слова.
— Туда нам и надо, так? Церковь всегда помогает людям… — я умолкаю.
— Да. Людям, а не пришельцам. А поскольку мы…
Я снова его бью. Когда он начнет воспринимать все всерьез?
— Что, если мы ангелы, которые должны всем помогать, и нам дали эти тела, чтобы мы могли исполнить свою миссию?
Он вздыхает.
— Ты сама слышишь, что говоришь?
Мы доходим до дверей, которые, по иронии, закрыты.
— Ладно, — я поворачиваюсь. — Каковы твои предположения? Что с нами произошло? Мы стукнулись головами и потеряли память? Или что-то съели неудачное?! — Я спешно спускаюсь по ступенькам.
— Эй! Эй! — кричит Силас. — Тебе запрещено на меня злиться! Это не моя вина. — Он бежит за мной.
— Откуда такая уверенность? Мы ничего не знаем, Силас! Может, ты во всем виноват!
Мы стоим у лестницы и испепеляем друг друга взглядом.
— Может, и так. Но что бы я ни сделал, ты тоже на это пошла. Если ты не заметила, мы с тобой оба в это встряли.
Я сжимаю кулаки, делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на церкви, пока глаза не слезятся.
— Слушай, — Силас делает шаг в мою сторону. — Прости, что шутил. Я хочу все понять не меньше тебя. Какие еще у тебя идеи?
Я закрываю глаза.
— Сказки. Кто-то всегда оказывается проклят. Чтобы разрушить заклятье, они должны что-то узнать о себе… и…
— Что?
Я вижу, что он пытается воспринимать меня серьезно, но это только больше злит.
— Дальше поцелуй…
Парень ухмыляется.
— Поцелуй, значит? Я никогда ни с кем не целовался.
— Силас!
— Что?! Если я не помню, это не в счет!
Я складываю руки на груди и наблюдаю, как уличный музыкант поднимает скрипку. Он помнит первый раз, когда взял ее в руки, свои первые ноты, кто подарил ее ему. Я завидую его воспоминаниям.
— Я буду серьезен, Чарли. Прости.
Смотрю на Силаса уголком глаза. Он искренне сожалеет — руки в карманах, голова опущена, будто стала слишком тяжелой.
— Так, что, по-твоему, мы должны сделать? Поцеловаться?
Я пожимаю плечами.
— Попытка не пытка, так?
— Ты говорила, что, по сказкам, герои должны сначала что-то узнать…
— Да. Например, Спящая Красавица нуждалась в ком-то храбром, чтобы разбудить ее поцелуем и снять проклятье. Белоснежку вернул к жизни поцелуй истиной любви. Ариэль должна была поцеловаться
Он бодрится.
— Это мультики. Ты помнишь, как смотрела их?
— Нет, но я помню суть. Мистер Дитсон обсуждал сегодня сказки на уроке английского. Тут-то мне и пришла идея.
Мы идем к музыканту, играющему нечто медленное и грустное.
— Похоже, разрушение заклятия, по большей части, лежит на парне, — говорит Силас. — Он должен что-то значить для героини.
— Да… — Мой голос затихает, и мы останавливаемся послушать. Хотела бы я знать эту песню. Звучит знакомо, но я не могу ее назвать.
— Есть одна девочка, — тихо начинаю я. — Я хочу поговорить с ней… возможно, она что-то знает. Некоторые называли ее Креветкой.
Силас хмурится.
— В смысле? Кто она?
— Не знаю. Она была со мной на нескольких уроках. Это просто интуиция.
Мы стоим среди группки туристов, и Силас тянется за моей рукой. Впервые мне не хочется ее отдернуть. Я позволяю его теплым пальцам переплестись с моими. Свободной рукой он фотографирует скрипача.
— Чтобы запомнить первый раз, когда я взял тебя за руку.
12 — Силас
Мы прошли два квартала, а она до сих пор не отпустила мою руку. Может, ей нравится держаться за меня, а может, Бурбон-стрит немного… ну…
— О Боги! — девушка поворачивается ко мне. Она сжимает мою кофту в ладони и упирается лбом в руку. — Этот парень только что оголился передо мной, — она прыскает смехом в рукав. — Силас, я впервые увидела пенис!
Я смеюсь, продолжая вести ее через подвыпившую толпу. Через несколько минут она снова бодрится. Мы подходим к большой группе полуголых, воинственных мужчин. На их шеях висят украшения из бисера. Все они смеются и кричат людям на балконах. Девушка сжимает мою руку, пока мы успешно пытаемся их обойти. Вскоре она расслабляется и увеличивает расстояние между нами.
— Что это за украшения? Зачем кому-то тратить деньги на такую безвкусицу?
— Это часть Марди Грасской традиции, — говорю я. — Я читал об этом, когда искал Бурбон-стрит. Начиналось все с празднования в честь последнего вторника перед Великим постом, но затем это переросло в круглогодичное развлечение. — Я прижимаю ее к себе и указываю на тротуар. Девушка обходит лужу блевотины.
— Я голодна.
— Чья-то рвота пробудила в тебе аппетит? — смеюсь я.
— Нет, она навела меня на мысли о еде, и тут уж заурчал мой желудок. Накорми меня. — Она указывает на ресторан. Вывеска горит красным неоном. — Давай пойдем туда.