Unknown
Шрифт:
военном ведомстве, куда был вызван телеграммой. — Мы приобрели лицензию на
производство более современной машины — «Моран-Солнье» тип G. Вы уполномочены
наблюдать за ходом их постройки на московском заводе «Дукс». Господин Брежнев
введет вас в курс дела.
«Брежнев» было фамилией владельца завода.
Нестеров закончил дела в Москве и собрался возвращаться в Киев — там у него
оставалась семья, да и служебные обязанности командира авиаотряда призывали.
—
воздухоплавательной общественности. — Вы уже имели удовольствие познакомиться с
мсье Пегу, насколько мне известно? Мы организуем для него и для вас банкет в ресторане
«Яр»!
Нестеров поморщился. Красницкий знал его нелюбовь к пышным мероприятиям, но у
него был наказ — не принимать отрицательного ответа, — поэтому он настаивал:
— Не разочаровывайте нас, Петр Николаевич! Для вас же старались!
— Может, обойдетесь одним господином Пегу?
— Нет, нет, ваше присутствие необходимо.
Банкет был пышным, по-московски обильным — на выпивку, закуску и речи. Пегу, судя
по всему, пришел в восторг от русского гостеприимства.
Под конец все участвовавшие пилоты — а их собралось немало — расписались на стене
кабинета, где происходило празднество.
— Кто уже делал «мертвую петлю», господа, расписывайтесь вверх ногами! — суетился
Красницкий, чувствуя значимость момента. — А кто не петлил, расписывайтесь
неперевернуто. Вы, Петр Николаевич, первый.
Под подписью Нестерова появился размашистый росчерк Адольфа Пегу.
— Господа! — Владелец ресторана выглядел взволнованным. — Я непременно сохраню
эту стену в неприкосновенности.
30 мая 1914 года, Москва
Штабс-капитан Нестеров снова в Москве. На заводе «Дукс» полным ходом идут работы
над «Морже» — так сокращенно называли в России «Моран»-Же.
Нестеров попросил показать ему уже собранную модель. Долго осматривал новый для
себя аэроплан, изучал его. Сначала рулил по земле с опущенным хвостом, делал пробежки
на большей скорости с поднятым хвостом.
Самолет показал себя довольно строгим в управлении, но Нестеров не сомневался в том,
что совладает с «норовистой» машиной. Если французским летунам это под силу, то и
наш разберется.
Он решился поднять «Морже» в воздух. Пролетел по прямой. Машина слушалась.
Несколько пробных полетов убедили Нестерова в том, что самолет ему подвластен.
Вопреки общему мнению, штабс-капитан
риск бывает неизбежен, но любому, самому опасному эксперименту, предшествовали
долгие часы размышлений, прикидок и расчетов.
11 июля 1914 года, Москва — Петербург
Раннее утро.
Ходынский аэродром только-только просыпался. Техники осматривали аэропланы.
Новенький «Морже», облетанный Нестеровым, стоял в ангаре.
— Кто дежурный? — осведомился Нестеров. — Ты, Нелидов? Заправь-ка, братец,
«Морже» горючим да выведи его из ангара.
— Будет исполнено, ваше высокоблагородие! — отвечал механик Нелидов. И, помедлив,
осторожно спросил: — А что, летать будете? Далко ль?
— Не знаю, — задумчиво отвечал Нестеров, поглядывая на небо. — Может, над
аэродромом пока полетаю... Может, и дальше полечу. Полный бак залей.
Нелидов отсалютовал и пошел выполнять приказ.
...Через пять с половиной часов на заводе «Дукс», где уже «потеряли» штабс-капитана и
начали беспокоиться о его судьбе, прочитали телеграмму.
Господин Брежнев не знал, что и думать.
Петр Николаевич телеграфировал из Петербурга.
— Со мной все в порядке, — сообщал он. — «Морже» благополучно доставил меня до
столицы. Хороший самолет, надежный и быстрый.
25 августа 1914 года, Жолкиево, Галиция
— Опять австрияк прилетал! — Генерал-майор Бонч-Бруевич, ведавший разведкой
отряда, заметно сердился. — Летает тут на своем «Альбатросе» как у себя дома. И никто
из нас ничего не делает.
В Жолкиевском замке, где размещался штаб армии, царило мрачное настроение.
Нахальные полеты австрийца над расположением русских частей нервировали военных
уже несколько дней.
— Узнали хоть, кто он такой? — спросил летчик одиннадцатого авиаотряда поручик
Мрачковский.
Поручик Войткевич кивнул:
— Это барон Розенталь. Сведения пришли — определили по разрисовке аэроплана.
Господа, спешу вас удивить: мы находимся в его имении. Этот замок принадлежит его
семейству. Так что он действительно летает у себя дома.
— И что он здесь вынюхивает? — сердито осведомился Бонч-Бруевич. — Проверят, целы
ли его серебряные ложки?
— Его необходимо сбить, — твердо произнес командир отряда штабс-капитан Нестеров.
— Даю слово офицера, что больше этот соглядатай у нас не появится.
Когда офицеры вышли из помещения штаба, поручик Кованько буквально набросился на
Нестерова:
— Ты что задумал, Петр Николаевич? Как ты мог давать слово?