Untitled.FR11.rtf5

Неизвестно

— Не пощадите себя, и жен, и детей своих! — гремит его голос. — Спасем, братия, Святую Русь!

Глава вторая

Расписывая эту сцену, мой знакомый, поэт Федя Шадрунков, заметно взволно­вался, голос его дрожал, глаза блестели.

А я слушал его и думал, что нет, нет-нет, господа патриоты, не правы те из вас, которые полагают, будто бы сельский священник, прозрев гибельное для России предназначение младенца-Ельцина, сознательно решил утопить его в бадье...

Не правы...

Я говорю это вам не с торжеством, но с сочувствием. Ибо я тоже русский и, как и вы,

тоже жду, что в трудную для Отчизны годину — мне самому и пальцем не приходится шевельнуть! — явится откуда-нибудь гражданин Минин и отведёт напасть от моей бесконечно любимой Родины!

О, как понятно, как близко и дорого душе любого русского человека это ожидание!

Но странно, странно устроены мы, россияне...

Едва я подумал о дорогом и близком, и сразу оборвал Федора, сказал, что, во-первых, священник ведь только пытался утопить младенца-Ельцина, но не утопил, а это, что ни говори, не одно и то же. Гражданин Минин, вынувший кошелек и тут же спрятавший в карман, тот ли Минин, которого мы видим на Красной площади?

Ну, а во-вторых, совместим ли такой, пусть и патриотический, поступок со свя­щенническим служением? Разве у Господа Бога, позволю спросить вас, господа патриоты, не нашлось бы другого способа избавиться от притаившейся в младенце- Ельцине погибели русской земли, если бы Бог действительно хотел спасти нас?

Но еще более неверной представляется мне другая версия, авторы которой ут­верждают, будто там, в деревне Бутка, и не было никакого крещения. И священник был не священником, а пособником Сатаны. И не крещение он творил, а некий зловещий сатанинский обряд.

— Как совершается таинство крещения? — рассуждают эти люди. — Настоя­щий священник должен был троекратно окунуть младенца-Ельцина в освященной воде, говоря при этом: «Крещается раб Божий Борис во имя Отца, Аминь, и Сына, Аминь, и Святаго Духа, Аминь!» Но лже-священник не только не произносит этих канонических слов, а и освященной воды, как написано в книге Ельцина, не име­ет. Перед ним вода, приправленная какими-то травами. А дальше? Вы читайте, читайте дальше! Борис Николаевич пишет, что когда его извлекли из бадьи, этот лже-священник объявил: дескать, младенец-Ельцин выдержал испытание! Какие еще нужны доказательства?!

— Не знаю... — нерешительно возражаю на это я. — Хотя из литературы о сношениях человека с дьяволом и известно, что прислужники Сатаны могут при­кидываться священнослужителями, но...

— Никаких но! Только: да! Да-да, молодой человек! Этот священник был наш человек! — и мой оппонент, потирая руки, заливается мелким счастливым сме­хом. — Да, молодой человек, да! И этот наш человек нашел нужного младенца, произвел испытание над ним, испытание удалось, и мы вырастили младенца, и сейчас он послушно исполняет нашу волю!

— Что вы этим хотите сказать? — спрашиваю я тогда. — Вы желаете назвать демократически выбранного президента игрушкой в чьих-то руках? Послушной куклой, которую дергают за ниточки опытные кукловоды? Вы хоть понимаете, что вы оскорбляете всех демократически настроенных людей в нашей стране? Это вы-то, которые даже исповедь Бориса Николаевича не желаете прочесть до конца... Ведь словно заранее предвидя ваши злобные инсинуации, Борис

Никола­евич сам пишет: «Церквушка со священником была одна на всю округу»... Теперь вы понимаете, что все прихожане знали священника, и если бы он проводил некие сатанинские обряды, неужто они не заметили бы? Значит, мы должны или обви­нить нашего президента во лжи, хотя для этого, господа, позвольте заметить, у нас нет никаких оснований, или мы обязаны предположить, что все окрестности деревни Бутка были сплошь заселены сатанистами, а это еще более нелепо!

Все эти разговоры и споры я привожу не потому, что они, хотя бы в малой сте­пени, приближают нас к постижению неосознаваемого еще нами масштаба лич­ности Бориса Николаевича Ельцина.

Отнюдь нет...

Ничего эти пустословия не проясняют, а лишь демонстрируют, насколько все перепуталось в обывательском сознании.

Вспомните, сколько было злословия, когда Борису Николаевичу вручали по­четный масонский орден!

Вот-вот!

Вот так мы и живем, так и воспитаны...

Как говорил классик, увы, господа, мы просто ленивы и не любопытны. По­добно букашкам, слетающимся на мед, набрасываемся на статьи о масонстве, а о своих родных, отечественных упырях знать ничего не желаем...

Мой приятель социолог провел недавно социологический опрос. Сто раз в очере­дях и в трамваях, на концертах симфонической музыки и у пивных ларьков задавал он вопрос: «Считаете ли вы Бориса Николаевича Ельцина упырем? Да или нет?»...

И что же выяснилось?

Оказалось: тридцать три человека вообще не знают, что это такое! Пятьдесят пять ответили «да», двенадцать — «нет»...

Интересна уже сама раскладка мнений, но сейчас — вдумайтесь сами! — трид­цать три процента населения не знает, что такое упырь!

В какой, господа, все-таки отсталой стране мы живем!

И, видимо, этой многовековой отсталостью и порождены наши не стихающие вокруг Бориса Николаевича Ельцина споры...

Глава третья

Так что же на самом деле случилось в селе Бутка, когда в феврале 1931 года туда приехал сельский священник?

Вот вопрос, который вправе задать читатель...

Что ж, если такой вопрос задан, я отвечу на него ясно и определенно, но внача­ле позвольте мне выразить свое искреннее возмущение... Какой стыд, какой позор для всех ученых людей нашей страны, долг коих состоит в бесстрашном изучении природы, как не совестно им, что — увы! увы! — до сих пор не составлено ни одной научной биографии упыря!

Конечно, — понимаю-понимаю — сам предмет исследования, так сказать, не­уловим и опасен. Но разве ученые мужи, именами которых по праву гордятся прогрессивные народы, останавливались когда-либо, устрашенные опасностью?

Разве грозные и враждебные силы, что открывались за распахнутой дверью в неведомое, страшили Джордано Бруно и Агриппу, Коперника и Сведенборга, Галилея и госпожу Блаватскую?

Нет!

Бесстрашно шли они навстречу свету Истины... Так чего же боимся мы? Ведь и путеводная нить уже заботливо вложена в наши руки! Бесстрашный Борис Ни­колаевич, не дожидаясь, пока очнется от спячки ученая братия, сам написал авто­биографию — замечательную «Исповедь на заданную тему»...