Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира
Шрифт:
Вечером Баффеты были приглашены на обед к Грэхем, организованный специально для них. Несмотря на внутреннюю неуверенность, Кэтрин считалась лучшей хозяйкой в Вашингтоне, прежде всего потому, что могла отлично занять гостей и организовать их отдых. В тот вечер, несмотря на усталость и желание все отменить, «она устроила небольшую вечеринку для меня в качестве ответной любезности. А на ее вечеринках можно было встретить кого угодно. Буквально кого угодно, даже президента Соединенных Штатов». «Она бывала во многих странах и всегда находила повод, чтобы устроить вечеринку, — говорил Дон Грэхем. — Например, когда она была в Малайзии, приехал премьер-министр, и она немедленно организовала обед в его честь. Повод находился всегда. Кто-то издал книгу, у кого-то день рождения и так далее. Она устраивала обеды и вечеринки, потому что ей это просто нравилось». Грэхем использовала званые мероприятия для того, чтобы завести новых друзей и познакомить их друг с
«И вот мы со Сьюзи оказываемся в Madison Hotel, и около пяти часов кто-то подсовывает под дверь приглашение на вечеринку, на которую меня уже пригласили несколько недель назад. В приглашении говорится, что смокинг обязателен. А у меня,
разумеется, не было никакого смокинга. И, не желая выглядеть жалким парнем из Небраски, который идет на вечеринку в свою же честь в обычном костюме, в то время как гости наряжены в смокинги, я в панике позвонил ее секретарю Лиз Хилтон.
«Она оказалась довольно приятной девушкой. Сказала, что обязательно что-нибудь придумает. Я отчаянно искал, где бы взять смокинг хотя бы напрокат, но все магазины, как назло, были закрыты». Однако Лиз Хилтон дозвонилась до владельцев одного местного магазина, и они нашли подходящий костюм27.
Баффеты выехали из отеля и направились вдоль улицы Эмбасси-роу. Такси повернуло на Кью-стрит, мимо исторического кладбища Оук-Хилл, где был похоронен Фил Грэхем. Затем они миновали несколько исторических особняков девятнадцатого века с крошечными идеальными садиками. Дело было в начале ноября; листья переливались всеми оттенками красного, оранжевого и золотого. Заезжая в Джорджтаун, они будто переходили границу какого-нибудь городка эпохи колоний. Сбоку от кладбища на целый холм раскинулось имение «Дамбартон Оукс» — огромный особняк, принадлежащий федеральному правительству, в котором в свое время проходила конференция, подготовившая создание Организации Объединенных Наций28. Такси повернуло налево и проехало между двумя каменными воротными столбами. Открывшийся вид захватывал дух. Пока машина медленно двигалась по белой мощеной подъездной дороге, Баффеты успели рассмотреть величественный трехэтажный георгианский особняк кремового цвета с зеленой французской крышей. Особняк окружали широкие лужайки, поэтому из дома хорошо просматривалось кладбище. Дорога направо, вниз по холму мимо колоннады деревьев, вела к старому дому Баффетов в Спринг-Вэлли и Тенлитауну, где Уоррен когда-то занимался доставкой газет и воровал мячи для гольфа в магазине Sears.
Через парадную дверь Баффеты вошли в гостиную, где им вместе с другими гостями предложили коктейли. На белоснежных стенах в обрамлении синих бархатных портьер висели картины из восточной коллекции матери Кей, работы Ренуара и гравюры Альбрехта Дюрера. Грэхем представила Баффетов другим гостям. «Кей очень лестно отзывалась обо мне, — рассказывал Баффет. — Она приложила много усилий, чтобы мне было комфортно. [И все же] мне было не по себе». Он никогда не был на таких официальных и величественных мероприятиях. Когда время коктейлей закончилось, их провели в огромную столовую, где Грэхем устраивала свои знаменитые обеды. Но обшитые панелями стены, освещенные пламенем свечей в бронзовых подсвечниках, не облегчили состояние Уоррена. Эта претенциозная столовая напугала его даже больше, чем гостиная. Хрустальные подсвечники и фамильный фарфор мерцали на круглых обеденных столах, хотя гости, которых пригласила Грэхем, затмили собой великолепие обстановки. В комнату в любой момент могли зайти президент США, иностранные лидеры, дипломаты, представители правительства, члены Конгресса от обеих партий, влиятельные адвокаты, ее постоянные друзья: Эд Уильямс, Скотти Рестон, Полли Виснер280, Рой Эванс, Эванджелин Брюс, Джозеф Алсоп и такие же люди, как Баффеты, которые были приглашены на торжество потому, что соответствовали тематике вечеринки или просто интересовали Кей.
Баффета посадили рядом с Джейн, женой Эдмунда Маски, что было довольно логично, учитывая тот факт, что ее муж гостил у Баффетов в Омахе. С другой стороны
сидела Барбара Буш, чей муж был американским представителем в Организации Объединенных Наций29, а в скором будущем должен был занять пост главы американского бюро по связям с КНР в Пекине, целью которого было постепенное улучшение дипломатических связей с Китаем. Грэхем сообщила поварам, что гости готовы, и официанты начали разносить блюда. Уоррен старался не показывать, насколько ему неуютно. «Рядом со Сьюзи сидел какой-то сенатор. Он пытался заигрывать с ней. Положил свою руку ей на ногу и
Официанты следовали американской версии обслуживания «в русском стиле», подавая сначала первое блюдо, затем рыбное и только потом основное, вынося их на подносах, с которых гости сами брали тарелки. Блюда сменялись, а вино подливалось под непрекращающуюся и типичную для жителей Вашингтона светскую болтовню. Официанты приносили и уносили незнакомые приборы, такие как ножи для рыбы. Поскольку Уоррену предложили яства, которые он никогда не ел, и вина, которые он никогда не пил, блюда показались ему сложными и пугающими. Другие гости расслабились и чувствовали себя вполне комфортно, Баффет же ко времени подачи десерта оказался в состоянии полной прострации.
Он даже не пил кофе. И его дискомфорт превратился в абсолютный ужас, когда по установившейся традиции Грэхем встала и произнесла ясный, остроумный, элегантный и изысканный тост (который она, очевидно, заучила наизусть, предварительно написав, потому что все еще ощущала неуверенность перед публикой). Почетный гость, как предполагалось, должен был встать и произнести ответную речь.
«Но у меня не хватило мужества сделать это. Меня застали врасплох. Мне было так неловко; я даже подумал, что меня вырвет. Я не мог даже встать, не говоря уже о том, чтобы что-то говорить. Я вообще не был ни на что способен». Все, что Уоррену хотелось сделать, — это убежать как можно дальше. Позже, когда они со Сьюзи прощались с гостями, у них сложилось впечатление, что после своего отъезда они, простые ребята из Небраски, станут отличной темой для светских шуток в Джорджтауне.
«Тот сенатор еще на что-то надеялся в отношении Сьюзи. Когда мы уже собрались уезжать, он продолжал рассказывать ей, каким образом она может добраться до Сената, чтобы обязательно посмотреть его офис. Он так увлекся, что открыл дверь шкафа и вошел туда. Вот таким образом я и познакомился с Вашингтоном». И хотя официальное, блестящее общество, которое окружало влиятельную госпожу Грэхем, возможно, расстроило и напугало Баффета, он не собирался отказываться от этого мира. И в скором времени Сьюзи Баффет поняла, что ее муж хотел большего.
Глава 38. Спагетти-вестерн
Западная Омаха • 1973-1974 годы
Обедая с Кэтрин Грэхем в 1973 году, Баффет уже не был простым инвестором, скупавшим акции газет. Он становился бизнес-магнатом, правда, пока еще небольшого масштаба. Его владениями были Berkshire Hathaway и Diversified, а Чарли Мангер царствовал в Blue Chip Stamps.
Перекрестное владение этими тремя компаниями укрепило деловые отношения между Баффетом и Мангером и отчасти напоминало первые шаги империи, построенной Гордоном Уоттлсом — инвестором, которым Баффет безмерно восхищался281. Его компания American Manufacturing напоминала русскую матрешку: открой ее — и внутри окажется другая компания, а в ней еще одна и так далее: Mergenthaler Linotype, Crane Со., Electric Auto-Lite...
Акции компаний торговались на бирже, поскольку, хотя Уоттлс и управлял ими, его доля не доходила до 100% ни в одной из них. С самого начала своей карьеры Баффет восхищался моделью Уоттлса. Он просчитывал, как лучше всего получить прибыль от тех же акций, которые покупал Уоттлс, и постоянно рассказывал о нем своим друзьям. «Нужно хорошенько изучить его модель и построить такую же», — говорил он1.
«У Уоттлса была маленькая инвестиционная компания Century Investors, отчитывавшаяся перед Комиссией по ценным бумагам и биржам. Он соединил компании в цепочку — купил со скидкой акции компании, которая купила со скидкой акции другой компании, которая купила со скидкой акции еще одной компании... В конце цепочки находилась крупная компания Mergenthaler Linotype, две трети которой принадлежали American Manufacturing. В то время не нужно было подавать в Комиссию детальные данные о том, сколько именно акций куплено, поэтому никто ничего не знал, и Уоттлс продолжал покупать, пока не получал контрольный пакет. Таким способом он купил Electric Auto-Lite (частично через Mergenthaler), то же самое он проделал и с компанией Crane Со (не той, которая занималась канцтоварами, а той, которая поставляла слесарно-водопроводное оборудование). Где-то в этой цепочке находилась и Webster Tobacco. С финансовой точки зрения все они были дешевые, продавались со скидкой, и инвестор мог продолжать покупать их, делая деньги на каждой покупке. Обычно я в таких ситуациях скупал все имевшиеся в продаже акции. У меня в портфеле были акции Mergenthaler, Electric Auto-Lite и American Manufacturing2. Конечно, в конце концов все это всплывет наружу, но эффективность этой модели так высока, что это будет уже неважно».