Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Шрёдер Элис

Эти люди купили активы Wesco, зная, что в случае удачной сделки они будут стоить столько, сколько предлагала Santa Barbara. Они частично перестраховались, купив акции Santa Barbara, аналогично тому, как Graham Newman когда-то купила акции Rockwood в обмен на платежные квитанции торгового склада, на котором хранились какао-бобы. Но когда сделка с Wesco провалилась, это было как если бы цены на какао-бобы резко упали³⁰¹. Так какой же смысл был в том, чтобы выступать на стороне арбитражников и поддерживать высокую цену?

Мангер достал свое последнее оружие — слова Бенджамина Франклина. «Мы чувствовали, что просто обязаны быть справедливыми по отношению к акционерам.

Нам по душе идея Бена Франклина о том, что честность — это самая лучшая политика. И у нас в мозгах не укладывалось, как можно в такой ситуации пытаться снизить цену»²⁰.

Этот аргумент, похоже, сбил Сейдмана с толку, но даже Мангер признал, что детали этого дела выглядели неприглядно. Он умолял Сейдмана отвлечься от деталей и взглянуть на общую картину. «Если внимательно рассмотреть все материалы дела, станет понятно, что мы обошли юридические требования только для того, чтобы правильно поступить с людьми, которые этого заслуживают. Могу лишь надеяться, что вы придете к выводу о том, что этот поступок не заслуживает какого-либо наказания... Если же мы что-то сделали не так, это не было преднамеренным».

Когда пришла очередь Баффета, у него спросили, почему он и Мангер не позволили Wesco утонуть, чтобы подешевле купить их акции. «Мне кажется, репутация Blue Chip в деловом мире сильно пострадала, если бы мы так поступили, — сказал Баффет. — Кто-то бы точно пострадал». «Ну и что?» — спросили его. «А то, что для нас было важно, как руководство Wesco относится к нам. Вы думаете, что мы могли наплевать на других людей, так как нам принадлежал контрольный пакет акций. Но Лу Винченти не обязан был работать на нас, а если бы он почувствовал, что мы какие-то разгильдяи, он мог запросто уволиться».

Баффет, который, как и Мангер, поразил адвокатов тем, что пришел на встречу сам, проделал большую и полезную работу. Он приезжал в Вашингтон несколько раз, терпеливо объяснял, как работает Blue Chip, описывал свои основные инвестиционные принципы и рассказывал о своем детстве в Вашингтоне. Он произвел благоприятное впечатление на Сейдмана, но ход расследования контролировал старший юрист SEC, девизом которого было: «Они не пройдут», за что его даже прозвали «тигром»²¹. Он считал, что дыма без огня не бывает, и не позволял выйти сухим из воды буквально никому. Аргументы Баффета показались ему неубедительными²².

Сотрудники SEC продолжили расследование. Казалось, они восхищались запутанными лабиринтами внутри империи Баффета. В зону их пристального внимания попала и история с конфиденциальной информацией San Jose Water Works²³ — закрытого инвестиционного фонд Source Capital, который Мангер посчитал интересным «сигарным окурком», купив 20% его акций, и навел в нем порядок. К тому времени фондовый рынок потихоньку восстанавливался. В 1975 году триумфально вернулся к жизни Sequoia, фонд Руана, показавший рост активов на 62% против роста рынка всего на 37%. В том же году Мангер вернул деньги партнеров с прибылью в 73%. Он отказался от комиссии и свернул партнерство. Объяснять, почему его замысловатая империя более не считала нужным покупать дешевые акции по мере укрепления рынка, становилось все сложнее и сложнее. Расследование шло полным ходом. Оно обрастало все новыми волосатыми конечностями, как у тарантула.

Рикерсхаузер с головой погрузился в сложную и запутанную схему финансовых инвестиций Баффета и Мангера. В центре схемы находился Баффет, владевший акциями Blue Chip, Diversified и Berkshire. Он распихал их по такому большому количеству карманов, что у Рикерсхаузера кружилась голова³⁰². Все знали, что Баффет,

как большая белая акула, просто не может удержаться от покупки акций. Найди он хоть десять долларов, он бы сразу же потратил их на акцию Blue Chip, Diversified или Berkshire, которую положил бы в ближайший ящик. После того как они с Мангером купили первые 25% акций Wesco, Рикерсхаузер наконец убедил его в том, что нужно покупать акции только через официальные тендерные предложения, чтобы избежать обвинения в нарушении правил²⁴. Сложный перекрестный холдинг, который создал Баффет, заставлял думать, что он что-то скрывает. Рикерсхаузер смотрел на эту запутанную схему и впадал в отчаяние — «где-то там наверняка можно было что-то раскопать»²⁵. Он не думал, что у SEC будут достаточно веские доказательства, чтобы вынести приговор, но тем не менее она могла попытаться выдвинуть свое обвинение.

По большому счету, Мангер был никудышным игроком, его финансовое состояние было смехотворным по сравнению с состоянием Баффета. Он попался в сети SEC как мелкий сообщник. Но поскольку Blue Chip была его территорией и он играл ведущую роль в истории с Wesco, SEC уделяла ему особое внимание²⁶. «У нас действительно очень сложная схема деятельности, и теперь, к нашему сожалению, мы поняли, что она еще и не слишком разумная, — признался он Сейдману. — Мы пытались одновременно жонглировать огромным количеством мячей и уделять каждому из них достаточно времени, чтобы не было путаницы».

Несмотря на заявления Баффета и Мангера и тот факт, что SEC не нашла ничего компрометирующего в сделках с San Jose Water Works и Source Capital, юристы комиссии продолжали расследование. «Тигр» рекомендовал Споркину предъявить обвинение лично Баффету и Мангеру. Его не убедили их заявления, и он считал, что они преднамеренно сорвали сделку между Wesco и Santa Barbara, заплатив за акции Wesco больше положенного. Его совершенно не тронули слова «Никто же не пострадал!», сказанные в оправдание такого поступка, — он считал, что в своих рассказах «эта парочка» вдавалась в излишние подробности, в которых совершенно не было необходимости²⁷.

Рикерсхаузер написал Споркину письмо. Он умолял его не предъявлять обвинение Баффету и Мангеру, «людям, которые относятся к своим именам и репутации как к самому дорогому сокровищу», потому что «большинство поверит в злые умыслы любого человека, которого преследуют в судебном порядке». Даже если бы Баффет и Мангер согласились на мирное урегулирование, не признав, но и не отрицая свою вину, то занесение их имен в соответствующие списки нанесло бы им «ужасный, необратимый ущерб», потому что «хорошая репутация Комиссии автоматически и безжалостно разрушит доброе имя» ответчиков. «Большую силу нужно использовать с осторожностью, — писал он. — В бизнесе возможны небольшие оплошности, которые не должны влиять на репутацию людей, ценящих ее превыше всего»²⁸. Он умолял не портить репутацию Баффета и Мангера, согласившись на признание незначительных, технических нарушений со стороны Blue Chip, без упоминания каких-либо имен.

Можно представить, в каком состоянии находился Баффет все это время. Но он приложил все усилия, чтобы его сотрудники оставались невозмутимыми и спокойными, потому что их в любой момент могли вызвать на встречу с юристами SEC. Рикерсхаузер делал все, что в его силах, чтобы представить своих клиентов как порядочных граждан из прекрасных образцовых семей. Он послал в Комиссию их биографии, уделяя особое внимание их благотворительной деятельности, большому количеству компаний, в которых они были членами правления, факту пребывания Говарда Баффета в Конгрессе