Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира
Шрифт:
Журналист намекнул, что этого явно недостаточно. Защитники Сьюзи разбудили его любопытство. Тогда Сьюзи откинула сомнения и говорила о себе в течение пяти часов, не вдаваясь, правда, в детали своих личных отношений с другими людьми. К концу интервью она сказала, что сама себе удивлена: обычно ее пытаются разговорить всеми силами, а сейчас она сама выложила все перед Пейглом. Ей удалось склонить его на свою сторону и обрести в его лице еще одного друга.
На обложке журнала, в котором была напечатана статья, красовалась надпись «Что заставляет Сьюзи петь?» и ее фотография. На ней она улыбалась, опустив глаза, как будто не хотела, чтобы ее снимали. На фотографиях, сопровождавших статью, Сьюзи отворачивалась от камеры,
В тот день, когда вышла статья, Пейгл обнаружил на своем крыльце Сьюзи с огромной коробкой конфет в руках, взволнованную как ребенок, счастливую тем, как он изобразил ее в статье. Она пригласила его на свое представление в French Cafe26. В тот вечер он запомнил ее молодой и сияющей, в черном лохматом парике и расшитом блестками платье, которое выгодно подчеркивало ее стройную фигуру. Длинные черные ресницы приковывали внимание к ее глазам. Трудно было не восхищаться Сьюзан Баффет. К этому времени она уже была довольно искушенной певицей. Она обольстительно улыбалась, когда толпа кричала и вопила в перерывах между песнями27. Гости видели, что помимо привычной для нее роли жены и матери она входит в роль ослепительной женщины. Публика нашла ее исполнение и стилизацию популярных синглов и романтических баллад очаровательными. Ее репертуар состоял из таких песен, как Му Heart Belongs to Daddy, классики кабаре What Are You Doing the Rest of Your Life? и ее любимой душещипательной Send in the Clowns Сондхейма28. Когда Сьюзи пела, она открывала публике всю себя. Стоя неподалеку и наблюдая за тем, как она очаровывает публику и флиртует с ней, Баффет с юмором отметил: «Все-таки я правильно делаю, что разрешаю ей это».
И все же к лету 1977 года Сьюзи так и не воспользовалась возможностями, которые ей предлагал Нью-Йорк. Уоррен считал, что его склонная к спонтанным решениям жена просто не хотела брать на себя обязательства, предъявляемые профессионалам. Некоторые из друзей Баффета сомневались в таланте Сьюзи и ее способности соперничать с другими признанными певицами. Она любила просто выступать перед публикой — Уоррен же мечтал о том, что однажды жена прославится на весь мир. Ее амбиции всегда проявлялись в отношении других людей, а не себя самой.
То, что Сьюзи была женой богатого человека, открыло перед ней двери в мир серьезного шоу-бизнеса, но в то же время эти двери давали другим людям возможность увидеть детали ее личной жизни, а ей бы этого не хотелось. Уоррен мог оставаться в доме Кей Грэхем и свободно появляться в ее обществе — желтая пресса смотрела на эти «шалости» сквозь пальцы. В отличие от мужчины у замужней женщины не было вообще никакой свободы. Движение за права женщин изменило многое, но только не это. Теперь, когда личная жизнь Сьюзи стала всеобщим достоянием, противоречивые чувства раздирали ее.
У их друга Стэна Липси, издателя Sun, также были некоторые проблемы в браке, и они со Сьюзи часто встречались в парке по утрам, чтобы поделиться своими горестями. Оба увлекались восточной философией и движением, пропагандирующим внутренний потенциал человека, которое возникло в калифорнийском Институте Эсален в Биг-Суре29. Они каким-то образом убедили Уоррена, жену Стэна — Джинни и сестру Сьюзи — Дотти пойти с ними на семинар, проходивший в одном из отелей города Линкольна. Цель семинара заключалась в том, чтобы войти в непосредственный контакт с самим собой. Он начался с упражнения, позволявшего участникам открыться друг другу и проанализировать различные жизненные ситуации без лишних оценок — именно в этом Сьюзи всегда была
«Там было пятьсот человек, некоторые приехали издалека. Все они принялись выполнять эти сумасшедшие упражнения. Сначала мы должны были разделиться на пары. Один должен был что-то рассказывать, а второй, независимо от того, что рассказывает первый, постоянно спрашивать: “И что дальше?” Я был в паре с одной милой женщиной из Оклахомы, и она начала говорить. Когда она остановилась, я спросил: “И что дальше?” Через десять минут она разрыдалась. Я расстроил ее, просто спрашивая “И что дальше?”, как будто мучил ее, пытал или что-то в этом роде».
Всячески извратив это упражнение, Баффет оставил свою залитую слезами партнершу и пошел дальше. Руководитель семинара предложил участникам найти себе других партнеров.
«Услышав, что руководитель велит нам искать партнеров противоположного пола, — рассказывал Липси, — я принялся искать кого-нибудь попривлекательнее». Баффет стоял посередине комнаты и оглядывался по сторонам, как будто не знал, что делать. И в следующий миг меня выбрала мощная женщина в балахоне, весом под сто восемьдесят кило. Я должен был лечь на пол. Затем руководитель сказал, что эта женщина вручит мне “подарок своего веса” — и она плюхнулась прямо на меня. У меня было впечатление, что я попал под каток и никогда не смогу из-под него выбраться. Тем временем в другой комнате люди гавкали как собаки. Я слышал, как пыталась лаять Дотти, которая в обычной жизни была так зажата, что едва могла сказать “привет”».
По словам Липси, после урока, на котором им завязали глаза и вели по улицам Линкольна, чтобы получить опыт сенсорной депривации326 327, они со Сьюзи сдались и смылись в кинотеатр, чтобы «посмотреть нервную романтическую мелодраму “Энни Холл”328 и провести оставшиеся выходные, поглощая вредную жареную пищу и мороженое с фруктами».
Летом 1977 года, когда Баффет проводил все свое время за бриджем у Кей Грэхем в Нью-Йорке, Сьюзи вообще не бывала дома ни днем, ни ночью.
В августе того года Хоуи женился на Марсии Сью Дункан, несмотря на предупреждения ее отца, что она не будет счастлива с человеком, который зарабатывает на жизнь земляными работами и водит пикап с парочкой двух мохнатых собак в кузове. Послав молодоженам подарок, Кей Грэхем позвонила Баффету и пожаловалась, что расстроилась из-за того, что Хоуи неправильно написал три слова в благодарственной записке.
На День труда Сьюзи дала заключительное выступление в театре «Орфей» в Омахе, на разогреве у певца Пола Уильямса. В розовом шифоновом платье она улыбалась и обольщала зал своим прекрасным контральто, «томно и чувственно» выводя романтичные джазовые баллады. Она очаровала публику, сказав «Давайте представим, что мы все влюблены, окей?»30 В таком небольшом городе, как Омаха, переполненном любителями сплетен, такое заявление вряд ли было уместным.
Осенью Сьюзи, по всей видимости, начала понимать, какой беспорядочной стала ее жизнь. Она выезжала из дома около четырех часов утра на своем «порше», ехала в Уаху (где когда-то провела свою первую брачную ночь) с включенным на всю громкость радио и возвращалась в свой пустой дом только на рассвете31.
Сьюзи отдавала окружающим часть своей души. В приступах паники она обращалась к ним за помощью. Друзья выслушивали ее исповеди в парках, на прогулках или во время длительных автомобильных поездок. Она собирала деньги и отдавала их друзьям, как будто планировала побег. Она появилась в кабинете своего приятеля по теннису Дэна Гроссмана в офисе Berkshire Hathaway, рыдая и спрашивая совета, в то время как в соседнем кабинете сидел ее собственный супруг.