Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира
Шрифт:
Но однажды вечером страшная боль в животе отвлекла Уоррена от альманаха и коллекции крышечек. Приглашенный врач осмотрел его и, не найдя ничего особенного, отправился домой. Однако дома он никак не мог выкинуть этот случай из головы, поэтому вернулся и отправил Уоррена в больницу. Вечером того же дня ему вырезали воспалившийся аппендикс.
Врач чуть не опоздал. Несколько недель Уоррен провел в католической больнице, восстанавливаясь после болезни. Окруженный заботами сестер-монашек, он вскоре обнаружил, что ему там комфортно. Пойдя на поправку, Баффет-младший вернулся к своим любимым занятиям. Ему принесли «Мировой альманах». По просьбе учителя девочки-одноклассницы написали ему письмо с пожеланиями скорейшего
В холодный и ветреный майский день 1939 года, вскоре после выписки из больницы, родители попросили Уоррена принарядиться. Приехал его дед. Одетый в добротный однобортный костюм, с платком, торчащим из нагрудного кармана, Эрнест Пибоди Баффет представлял собой образец респектабельности, к которой его обязывал пост президента «Ротари-клуба».
Эрнест хорошо ладил с детьми и, несмотря на строгость характера, любил играть с внуками. Берти боготворила его. Однажды он сказал: «Уоррен, сегодня мы едем в Чикаго». Они сели на поезд и отправились смотреть игру команд Chicago Cubs и Brooklyn Dodgers. Игра затянулась, счет не менялся в течение десяти дополнительных подач, команды играли на равных, пока, наконец, встречу не прекратили из-за наступления темноты. Она длилась четыре часа сорок одну минуту13. После этого захватывающего приобщения к миру Высшей бейсбольной лиги Уоррен обрадовался, когда Эрнест купил ему за 25 центов книгу о бейсбольном сезоне 1938 года. Уоррен запомнил подарок деда на всю жизнь. «Это была самая ценная книга, — говорил он. — Я знал биографию каждого игрока и мог рассказать ее наизусть. Даже во сне».
Еще один новый мир открыла мальчику тетя Элис, подарив книгу об игре в бридж — вероятнее всего, это была книга «Контракты в бридже: новая золотая книга о ставках и игре» Кулбертсона14. Увлечение этой игрой, в которой осознание проблемы так же важно, как и поиск ее решения, захватило тогда всех американцев, и Уоррен обнаружил, что бридж интереснее, чем шахматы43.
Еще одним из его многочисленных интересов была музыка. В течение нескольких лет он учился играть на корнете. Его героями были трубачи Банни Бериган и Гарри Джеймс. Несмотря на то что уроки музыки требовали от Уоррена находиться дома с матерью, которой невозможно было угодить, он продолжал заниматься. И вот после мучительных часов практики, приправленных язвительной критикой Лейлы, он был вознагражден. Его выбрали для участия в школьной церемонии в честь Дня перемирия.
Каждый год 11 ноября, в день подписания Компьенского перемирия, положившего конец Первой мировой войне, в Роузхиллской школе проводилась церемония в честь павших героев. Согласно старой школьной традиции, по обе стороны входа в спортивный зал, где проходила торжественная церемония, стояли трубачи, которые играли сигнал отбоя. Первый игрок выдувал партию «ту-ру-ру — ту-ру-ру», второй повторял ее и так далее.
В том году Уоррен играл уже настолько хорошо, что ему доверили роль второго трубача, партия которого должна была звучать как эхо первого. Он проснулся утром в прекрасном настроении, счастливый от того, что будет выступать перед всей школой. Когда великий момент настал, он был
Уоррен стоял у дверей. Первый трубач сыграл свое «ту-ру-ру — ту-ру-ру».
Но на втором «ту-ру-ру» трубач взял фальшивую ноту.
«Вся моя жизнь промелькнула перед глазами. Я не знал, что делать дальше. Меня не готовили к такому повороту событий. Это был мой большой день, а я стоял словно парализованный». Должен ли он скопировать ошибку другого трубача или сыграть правильную ноту и тем самым смутить первого трубача? Уоррен был уничтожен. Сцена намертво отпечаталась в его памяти — все, кроме того, что он сделал дальше.
Даже многие годы спустя он так и не мог вспомнить, что же он сделал и сыграл ли вообще хотя бы одну ноту. Он получил важный урок: на первый взгляд кажется, что повторять за другими легко, но лишь до той минуты, пока тот, за кем ты повторяешь, не возьмет фальшивую ноту.
Глава 8. Тысячи путей
Омаха • 1939-1942 годы
Свои первые центы Уоррен Баффет заработал на продаже жевательной резинки. Уже тогда, в шесть лет, он проявил себя как неуступчивый и непреклонный продавец, и это наложило отпечаток на весь его дальнейший стиль ведения бизнеса.
«У меня был маленький зеленый лоток, разделенный на пять частей. Уверен, что мне его подарила тетя Эдит. Там было место для пяти различных видов жвачки: фруктовой, мятной, супермятной и так далее. Я покупал жвачки у деда и продавал их соседям. В основном я ходил к ним по вечерам.
Помню, как женщина по имени Вирджиния Макобри сказала: «Я возьму одну фруктовую пластинку», а я ответил: «Мы не распечатываем упаковку». У меня были свои принципы. Упаковка стоила пять центов, а она хотела потратить всего пенни.
Он хотел продать товар, но не настолько, чтобы изменить своим принципам. Если бы он продал одну пластинку Вирджинии Макобри, у него осталось бы еще четыре, которые нужно было бы продать кому-нибудь другому, а это могло быть не так просто. На каждой упаковке он зарабатывал по два цента1. Они лежали на его ладони, тяжелые и твердые. Именно они стали первыми снежинками в будущем снежном коме его денег.
Летом Уоррен продавал кока-колу. Его покупателями были отдыхающие, которые загорали у озера Окободжи. Продавать содовую было намного выгоднее, чем жевательную резинку. За каждые шесть бутылок он выручал пять центов и с гордостью опускал их в никелированный аппарат для размена денег, который носил на поясе. Этот аппарат он также использовал, когда ходил по домам и продавал газету Saturday Evening Post и журнал Liberty.
Аппарат для размена денег заставлял его чувствовать себя профессионалом. Он символизировал ту часть процесса продаж, которая больше всего нравилась Уоррену, — собирательство. И хотя он все еще собирал крышки от бутылок, монеты и марки, но теперь занялся еще и коллекционированием наличных денег. У него дома в ящике лежали двадцать долларов, которые отец подарил на шестилетие. Туда же Уоррен складывал деньги, вырученные от продаж, и записывал все поступления в маленький бордовый блокнот — свой первый банковский счет.
Когда Уоррену было девять или десять лет, они со Стю Эриксоном занялись продажей подержанных мячей для гольфа в Элмвуд-Парк, пока кто-то не сообщил в полицию и их не выгнали. Однако когда полицейские пожаловались родителям Уоррена, Говард и Лейла никак на это не отреагировали. Они считали, что их сын стремится к чему-то и это хорошо. По мнению сестер Уоррена, то, что он был единственным мальчиком в семье, да еще и развитым не по годам, создавало вокруг него своеобразный ореол и многое просто сходило ему с рук2.