Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Шрёдер Элис

Сразу же после этого он рассказал анекдот уже про самого Аллена. Суть его заключалась в следующем: секретарь президента США врывается в Овальный кабинет с извинениями за то, что назначил две встречи на одно и то же время. Президенту нужно выбрать, с кем встретиться — с Папой Римским или с Гербертом Алленом. Для пущего эффекта Баффет сделал паузу.

«Президент сказал: “Попросите Папу войти. В его случае я могу ограничиться тем, что поцелую кольцо на его руке”. Итак, мои друзья, целующие кольца, я хотел бы поговорить с вами о фондовом рынке. Я буду говорить о том, как оценивать акции, но вы не услышите ни слова о том, как предсказывать их курсы или планировать действия на будущий месяц или год в зависимости от этого. Оценка — совсем не

то, что прогноз. В краткосрочной перспективе рынок — это машина для голосования. А в долгосрочной — это весы. Вес наращивается постепенно. А голоса “за” и “против” можно посчитать быстро. И это достаточно недемократический способ голосования. К сожалению, как мы все знаем, машины не слишком грамотны».

Баффет нажал на кнопку, и на огромном экране справа от него высветилась страница презентации в PowerPoint от Microsoft.

Билл Гейтс, сидевший в зале, на несколько секунд затаил дыхание, пока известный своей неуклюжестью Баффет смог наконец придать слайду более или менее удобный для просмотра вид⁹.

ПРОМЫШЛЕННЫЙ ИНДЕКС ДОУ-ДЖОНСА

31 декабря 1964 г. 874,12

31 декабря 1981 г. 875,00

Баффет подошел к экрану и приступил к объяснениям.

«В течение этих семнадцати лет объем нашей экономики вырос в пять раз. Продажи компаний из списка Fortune 500 выросли более чем в пять раз⁴. Но фондовый рынок за эти же семнадцать лет практически не сдвинулся в сколько-нибудь определенном направлении. Напротив, он сделал шаг или два назад. Инвестируя, вы отказываетесь от текущего потребления и отдаете часть денег, рассчитывая впоследствии получить обратно еще больше. И здесь возникают два вопроса. Первый — сколько денег вы получите назад, а второй — когда. Разумеется, мы понимаем, что Эзоп, сказавший что-то типа: “Лучше синица в руках, чем журавль в небе”, вел себя не как финансовый специалист. Кроме того, Эзоп не упомянул слова “когда”».

Далее Баффет объяснил, что цена понятия «когда» выражается в процентных ставках, или стоимости привлечения заемного капитала. Это понятие для финансов сродни понятию гравитации для физики. Так как процентные ставки меняются, то меняется и ценность всех финансовых активов — домов, акций и облигаций. В случае Эзопа речь могла бы идти об изменении ценности разных птиц. «Вот поэтому иной раз лучше ориентироваться на синицу в руках, а в других случаях — на журавля в небе».

Он говорил ровным и немного хриплым голосом, слова срывались с его губ так быстро, что иногда наскакивали одно на другое. Баффет сравнил Эзопа с «бычьим» рынком 1990-х годов, который он назвал «полным вздором». Прибыли росли значительно медленнее, чем в предыдущие периоды, однако «журавли в небе» были дороги, так как процентные ставки были низкими. Мало кто хотел иметь «синицу в руках» (то есть наличные деньги) по такой низкой ставке. Поэтому инвесторы были готовы платить запредельные суммы за «журавлей». В какой-то момент своей речи Баффет охарактеризовал это положение вещей как «фактор алчности».

Аудитория, значительную часть которой составляли гуру мира технологий, изменявшие весь мир и богатевшие на растущем рынке, слушала Баффета в полном молчании. Они сидели на портфелях, битком набитых акциями, цена на которые устанавливалась по крайне необычным методам оценки. И это им очень нравилось. Это была «новая парадигма», рассвет эпохи Интернета. Им казалось, что у Баффета нет никакого права называть их алчными. Уоррен — человек, занимавшийся накоплением денег на протяжении тридцати лет, редко делившийся с другими, экономный настолько, что на его автомобиле вместо номера висела табличка Thrifty («Бережливый»), проводивший основную часть времени за размышлениями о том, как бы заработать еще, человек, игнорирующий технологический бум и «упустивший свой поезд», по

сути, сейчас занимался тем, что старался «плюнуть им в шампанское».

А Баффет тем временем продолжал: «Есть всего три способа, благодаря которым фондовый рынок может расти на десять процентов в год и более. Первый — это падение процентных ставок и их сохранение на уровне ниже исторического минимума. Второй — доля экономической ценности, поступающая инвесторам (а не работникам или государству), превысила свой исторический максимум⁴⁴. А третий вариант, по его мнению, — когда экономика растет быстрее обычного*. Он полагал, что подобные оптимистичные предположения представляют собой не что иное, как «попытку выдать желаемое за действительное».

По его словам, многие люди отнюдь не считают процветающим рынок в целом. Они просто верят в то, что могут отличить победителей от всех остальных игроков. Баффет, размахивавший руками, как дирижер, смог успешно переключиться на следующий слайд. Попутно он объяснял, что, хотя инновации и могут вытянуть мир из лап бедности, люди, инвестировавшие в них, не всегда были довольны последствиями своих действий.

«Вот лишь половина страницы из семидесятистраничного перечня американских компаний, связанных с автомобильной промышленностью, — воскликнул он, а затем поднял в воздух и помахал всем увесистым списком. — Производством автомобилей занималось почти две тысячи компаний. Возможно, изобретение автомобиля было самым выдающимся изобретением первой половины XX века. Автомобиль оказал поразительное влияние на жизнь людей. Если бы в то время, когда в стране только появились первые автомобили, вы могли бы предвидеть, к каким последствиям это приведет, то наверняка захотели бы заняться этим бизнесом». Но всего через несколько лет из двух тысяч компаний в живых остались лишь три**. И каждая из этой троицы в то или иное время стоила на рынке меньше своей балансовой стоимости, то есть суммы денег, инвестированных в компанию и остававшихся там. Так что влияние автомобилей на Америку было потрясающим. Но не менее потрясающим оно оказалось и для инвесторов — только с противоположным знаком».

Он положил список на стол и продолжил свою речь. «В наши дни выявить неудачников значительно проще. Но даже в прежние времена была возможность принять одно очевидное решение. Вне всякого сомнения, лучшее, что можно было бы сделать, — это входить в короткую позицию по лошадям»***.

Клик. На экране появился слайд с изображением лошадей.

ПОГОЛОВЬЕ ЛОШАДЕЙ В США 1900-й — 17 миллионов 1998-й — 5 миллионов\

«Честно говоря, я немного обескуражен тем, что семейство Баффетов в течение всего этого времени не занималось операциями в короткой позиции по лошадям. Что ж, неудачи случаются всегда».

Сидевшие в зале люди засмеялись, однако негромко и недружно.

Конечно, их компании тоже иногда теряли деньги, однако в глубине души они считали себя победителями, сверхзвездами, сверкающими в небесах в момент

* На протяжении долгого времени реальный темп роста экономики США составлял 3%, а номинальный (с учетом инфляции) — 5%. Этот показатель крайне редко превышается — исключением являются периоды послевоенного бума и восстановления после серьезной рецессии.

** Компания American Motors, самая маленькая из «большой четверки» автопроизводителей, была куплена компанией Chrysler в 1987 году.

*** Короткая позиция на фондовом рынке предполагает продажу товаров или ценных бумаг, которых у продавца нет в наличии на момент продажи. Продавец делает ставку на то, что цена акций в будущем снизится и он получит прибыль, покупая акции обратно по более низкой цене. Если же цена акций повышается, он терпит убытки. Обычно открытие короткой позиции достаточно рискованно — в сущности, вы играете против долгосрочной тенденции, существующей на рынке.