Уот Тайлер

Эйнсворт Уильям

Уот Тайлер уже вложил свой меч в ножны.

— Батюшка, с тобой говорит принцесса, — сказала Эдита, дернув его за рукав.

Подталкиваемый таким образом, Уот снял шапку и отвесил перед принцессой такой низкий поклон, какого уже давно ни перед кем не делал.

Теперь принцесса улыбалась уже совершенно милостиво. Эдита также улыбалась: она была так рада, что отец сделал уступку.

Потом принцесса сказала, обращаясь к Уоту Тайлеру, но в то же время стараясь, чтобы ее слова достигли слуха других присутствующих,

которые стояли теперь с обнаженными головами и с выражением полной почтительности.

— Как вам, вероятно, уже известно, я отправляюсь на поклонение святыням Кентербери. Я была бы сильно опечалена, если бы какая-нибудь неприятность отвлекла меня от моих набожных мыслей во время этого путешествия. Я узнала от вашей доброй настоятельницы, с которой только что беседовала, что среди обитателей деревни господствует некоторое недовольство. Мне очень грустно это слышать. Но будьте уверены, что по возвращении я буду говорить с королем, моим сыном; и я не сомневаюсь, что, если только возможно, он облегчит ваши бедствия.

Пока принцесса держала эту маленькую речь, толпа значительно увеличилась. И слова, а также милостивое обращение принцессы, видимо, произвели чрезвычайно выгодное впечатление на слушателей. Но настоящий восторг овладел толпой, когда она достала свой кошелек из-за пояса и, подав его своему ближайшему спутнику, попросила раздать содержимое народу.

При свалке во время раздачи золотых монет слышались восклицания: «Да здравствует принцесса Уэльская!» Со всех сторон ее благословляли и прославляли.

Обращение матери с дерзким кузнецом показалось сэру Джону упреком. Оно страшно оскорбило его и, наверно, вызвало бы несколько резких замечаний с его стороны. Но его внимание было привлечено Эдитой, красота которой произвела на него сильное впечатление. Указывая на нее сэру Осберту Монтакюту, он уверял, что никогда не видел более прелестной девушки.

— Она может затмить красотой всех наших придворных дам! — воскликнул он. — Ни одна из них не сравнится с ней.

— С таким решительным приговором я не могу согласиться, милорд, — смеясь, ответил сэр Осберт. — Но для крестьянской девушки, не спорю, она восхитительно хороша собой.

— В ней нет ничего деревенского, — сказал сэр Джон. — Она напоминает, скорее, одну из нимф Дианы.

— Или весталку, — подсказал другой.

— Именно весталку. Клянусь, это — воплощенная чистота.

— В таком случае, милорд, вы не должны кидать на нее такие пылкие взоры и смущать ее. Смотрите! Она опускает глаза и краснеет, как маков цвет.

— Румянец делает ее еще очаровательнее. Клянусь Небом, она будет моей! К тому же похитить ее было бы достойным наказанием для ее дерзкого отца.

— Подумайте, милорд, что вы хотите делать! Она, кажется, принадлежит к обители. Вот, к ней подходит одна из монахинь.

— Это не страшит меня, — возразил сэр Джон. —

Да, вот случай поговорить с нею представляется сам собой: моя матушка подозвала ее к себе.

Сказав это, сэр Голланд выступил вперед и обратился с несколькими любезностями к молодой девушке, которая в это время благодарила принцессу за ее щедрость.

Эдита, видимо встревоженная, не ответила ему ни слова; и, как только представилась возможность, она поспешила отойти к сестре Евдоксии и к отцу.

Но даже и тогда сэр Джон не оставил своего замысла. Не обращая внимания на свирепые взоры, которые кидал на него кузнец, он последовал за Эдитой, продолжая заговаривать с ней еще более развязно.

— Оставьте, милорд! — воскликнул Уот Тайлер. — Моя дочь не привыкла к светским любезностям. К тому же они мне не нравятся.

— Я менее всего забочусь о том, что тебе нравится или не нравится, любезнейший, — надменно возразил молодой вельможа. — Я не любезности говорю твоей дочери, а высказываю ей правду. Ее красоту не должно прятать в Дартфорде, и было бы настоящим преступлением заточать ее в монастырь.

— Пойдем, Эдита! — сказала сестра Евдоксия. — Твой слух не должен оскверняться подобными непристойными речами.

— Нет, пусть она останется, — сказал кузнец. — Она сама знает, как ей следует держаться.

— Не сердись, батюшка! — шепнула Эдита. — Я не отвечу ему ни словечком.

Не добившись от нее не только ответа, но даже улыбки, сэр Джон удалился наконец, сказав на прощание:

— Я уверен, прекрасная девица, что при следующей нашей встрече вы будете не так строги.

Затем, вскочив на своего нетерпеливого коня, сэр Джон занял свое место во главе отряда, который уже тронулся в путь.

Глава IX

В ЧАСОВНЕ СВ. ЭДМОНДА

Вся толпа последовала за кортежем к часовне Св. Эдмонда, находившейся, как читателю уже известно, на противоположном конце деревни, недалеко от церкви. Уот Тайлер находил, что его дочери лучше было бы идти домой, но так как она желала отслушать обедню, а сестра Евдоксия обещала сопровождать ее, то он разрешил ей идти.

— Во всяком случае, — сказал он, — бояться нечего. Этот знатный нахал не посмеет оскорбить тебя в часовне. Я пойду домой и расскажу твоей матери о случившемся. Она, вероятно, тревожится.

Сестра Евдоксия и Эдита достигли часовни уже тогда, когда принцесса со своей свитой вошли туда; и хотя там было очень мало места, но монахиню и ее спутницу все-таки пропустили.

Небольшая часовня, совершенно переполненная нарядными дамами и вельможами, представляла блестящее зрелище, тем более что на алтаре сверкали свечи и яркие цветистые отблески от них падали на присутствующих из расписных окон. Воздух был пропитан ладаном. Обедня уже началась; и принцесса молилась, преклонив колена у алтаря.