Упадок и разрушение
Шрифт:
– Какое миленькое авто у миссис Бест-Четвинд, - сказала Флосси, - но зачем она хвастается ливрейным лакеем?
– Лакей еще что, - сказала Динги.
– А вот ее спутник... Представляете - он спросил меня, слыхала ли я о Томасе Гарди.
– А меня пригласил поехать с ним в Рейгейт [14] на воскресенье, - сообщила Флосси.
– Он такой галантный...
– Флоренс, надеюсь, ты отказала?!
– Да, - вздохнула Флосси, - отказала.
Некоторое
14
Старинный город на юго-востоке Англии, центр туризма.
– А что прикажешь делать с фейерверком? Из-за тебя ведь купили.
– Сейчас мне не до фейерверка, - сказал доктор.
– Отложим до лучших времен.
Вернувшись в учительскую, Поль с Граймсом молча уселись в кресла. Оставленный без присмотра, камин еле теплился.
– Итак, старина, - сказал Граймс, - стало быть, конец?
– Конец, - сказал Поль.
– Растаяла веселая толпа?..
– Растаяла.
– И снова тишь да гладь да божья благодать?
– Именно.
– Воспитание леди Периметр оставляет желать лучшего, согласен?
– Согласен.
– А Пренди-то как осрамился, а? .
– Угу.
– Эге, дружище, да ты что-то совсем раскис. Праздничное похмелье? Устал от светской суеты?
– Послушай, - не выдержал Поль.
– А какие, по-твоему, отношения у миссис Бест-Четвинд с этим самым Чолмондлеем?
– Вряд ли она печется исключительно о расширении его кругозора.
– Мне тоже так показалось...
– Похоже, все упирается в добрую старую постель.
– Может быть.
– Не может быть, а так оно и есть. Господи, это что еще за грохот?
Вошел мистер Прендергаст.
– Пренди, старина, - сказал Граймс.
– Ты изрядно подмочил репутацию педагогов нашего заведения.
– К чертовой бабушке педагогов. Что они смыслят в перегородках у клироса?
– Ты только не волнуйся. Здесь все свои. Поставим такие перегородки, какие скажешь.
– Дай им волю, так они и младенцев крестить перестанут. Нет-с, церковь была и будет непоколебимой в вопросах нравственных и духовных. Конечно, зайди речь о проблеме еды и питья, - запинаясь продолжал мистер Прендергаст, - еды и питья, а не крещения младенцев... питья.
И он плюхнулся на стул.
– Печальный случай, - изрек Граймс.
– Очень даже печальный. Пойми же, Пренди, ты сегодня дежуришь, а через две минуты звонок.
– Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом!
– Пренди, это ребячество.
– Есть песенки про колокола и про колокольчики - дверные, лесные и пастушьи, про то, как на свадьбе звонят, и на похоронах, и при выносе святых даров.
Поль с Граймсом невесело переглянулись.
– Боюсь, что кому-то из
– Еще чего, - сказал Граймс.
– Мы ведь с тобой собрались к миссис Роберте. От одного вида Пренди у меня в глотке пересохло.
– Нельзя же его так бросить.
– Ничего с ним не случится. Больше обычного наши паршивцы хулиганить не будут.
– А вдруг старик застукает его в таком виде?
– Не застукает.
Зазвенел звонок. Мистер Прендергаст вскочил, поправил парик и, опершись о камин, застыл в торжественной позе.
– Молодчина!
– сказал Граймс.
– А теперь ступай к нашим детишкам и немножко вздремни.
Напевая что-то себе под нос, мистер Прендергаст двинулся в путь.
– Так-то оно лучше будет, - сказал Граймс.
– Временами, знаешь ли, я люблю его, как сына. А ловко он врезал этому мавру насчет церквушек, да?
Рука об руку шагали друзья по аллее.
– Миссис Бест-Четвинд приглашала меня навестить ее, когда я буду в Лондоне, - сказал Поль.
– Серьезно? В таком случае желаю удачи. Высший свет и блестящее общество не моя стихия, но если ты до этого охотник, миссис Бест-Четвинд -то, что надо. Какую газету ни откроешь - обязательно на ее фотографию наткнешься.
– Ну и как она получается?
– полюбопытствовал Поль. Граймс с интересом на него уставился:
– Обыкновенно получается, а что ты, собственно...
– Нет, нет, я просто так спросил. Духовой оркестр Лланабы в полном составе расположился в пивной миссис Роберте: перебраниваясь, музыканты делили добычу.
– Вот и трудись "Воины Харлеха" потом священные нечестно давать мне сколько всем кормить свояченицу надо скажите джентльмены, вот как, -обратился к ним начальник станции.
– Не поднимай волну, старина, - шепнул Граймс, - а то возьму да и расскажу твоим ребятам про фунт, что ты содрал с доктора.
Дебаты продолжались по-валлийски, но было видно, что начальник станции умерил свой пыл.
– Ловко я его, а?
– обратился Граймс к Полю.
– Ты уж мне поверь - в валлийские тяжбы лучше не вмешиваться. Ирландцы набьют друг другу морды - и дело с концом, а эти будут нудить одно и то же до скончания века. Они еще год будут делить эти несчастные три фунта, помяни мое слово.
– А мистер Бест-Четвинд давно умер?
– спросил вдруг Поль.
– По-моему, недавно, а что?
– Ничего, я просто так. Некоторое время они молча курили.
– Если Бест-Четвинду пятнадцать, - снова заговорил Поль, - то ей может быть всего тридцать один, так?
– Влюбился!
– изрек Граймс.
– Ничуть.
– По уши!
– Глупости.
– Нежно, но страстна, а?
– Перестань.
– Сражен стрелой Купидона-проказника.
– Вздор.
– Весенние надежды, юные мечты?