Управленческая элита. Как мы ее отбираем и готовим
Шрифт:
• Установить, кто имеет такой имидж, для нас пара пустяков, мы владеем соответствующими социологическими средствами, и наказывать мы будем не за факт психотеррора, а за факт имиджа психотеррориста, и тут уж никуда не спрячешься.
• Кто хочет попробовать эту технологию на себе, вперед!»
И тут мы столкнулись с неожиданностью: в первом же бизнес-лагере, где мы поделились с ребятами этой славной технологией, нам ею даже не пришлось воспользоваться – с этого момента всякие жалобы на психотеррор прекратились, в то время как раньше были не только жалобы, но и даже случилось, что родители забрали своего ребенка домой
Опыт проведения детских бизнес-лагерей существенно обогатил наш технологический арсенал.
6.2.2 Бизнес-лагерь в Сокино
В 1997 г. в Сокино (Саратовская область) прошел небольшой импровизированный бизнес-лагерь для саратовских предпринимателей и топ-менеджеров, во время которого от «большого» государства отделилась и превратилась в налоговую дыру маленькая игровая «Ичкерия».
Руководство «большой» страны недооценило возникшую проблему, в результате чего поставило свою страну на грань катастрофы: всем ее жителям грозила голодная смерть, если руководство «Ичкерии» не согласилось бы продать необходимые для производства питания компоненты.
В стране вполушутку-вполувсерьез обсуждалось предложение: чтобы не умереть народу большого и сильного, богатого ресурсами государства позорной голодной смертью, всем встать на колени и поползти к президенту «Ичкерии» с просьбой сжалиться и продать необходимое.
Президент «Ичкерии», узнав об этом, сжалился и продал необходимое: он понимал, что бизнес-лагерь закончится, а отношения останутся, и не хотел рисковать.
6.2.3 Бизнес-лагерь в Балаково
В 1999 г. бизнес-лагерь в Балаково (Саратовская область) начался с небольшой внештатной ситуации.
Один из участников во время игры «ПЕРЕПРАВА» обманул во время переговоров одну из участниц, пообещав ей заплатить за проезд, после чего она акцептировала ведущему его проезд, а затем, когда угроза штрафа для него миновала, заявил ей, что никаких игровых денег отдавать ей не будет, «поскольку это только игра!» Но оказалось, что ее родная команда состояла из «крепких парней», которые подошли ко мне, чтобы меня информировать о том, что «они с ним по-мужски разберутся».
Участник, с которым хотели «разобраться» и который по роду своей профессии был вхож в высокие инстанции, еще накануне бизнес-лагеря сообщил мне, что «есть мнение», что наш бизнес-лагерь просто выльется «в большую пьянку». Было понятно, что его поведение во время игры могло оказаться неслучайным.
Я разъяснил разъяренной «родной команде», что «разбираться» нет необходимости, поскольку бизнес-лагерь обладает достаточным набором социально-технологического инструментария, чтобы решить, в частности, и такую проблему. Я посоветовал им подойти к обманщику и лишить его права на незнание того, что в бизнес-лагере не запрещено развесить по стенам дацзыбао с информацией о его поступке. И предположил, что этого с него будет достаточно, поскольку, отвлекаясь от его этических качеств, знаю его как человека неглупого. Они отошли от меня с большим сомнением.
(Говоря упрощенно, дацзыбао – это листовки
Однако через некоторое время они же благодарно сообщили, что деньги он-таки вернул, объяснив, что пошутил.
Необходимость борьбы с алкоголем в этом бизнес-лагере, действительно, оказалась весьма настоятельной. Территория базы отдыха не была изолированной, а рядом с ней была хорошо организованная торговая точка с алкоголем.
Был алкогольный бар и непосредственно в главном корпусе базы, но нами продажа алкоголя там была жестко пресечена, несмотря на «депутации граждан», заявлявших, что такой запрет при наличии «уникального набора сухих вин» – просто преступление с нашей стороны. Небольшая, но неплохо сплоченная группа участников бизнес-лагеря была совсем не против того (скорее, была заинтересована в этом), чтобы весь бизнес-лагерь превратился в веселую многодневную дружескую вечеринку, и прилагала к тому изощренные усилия.
Было понятно, что утвердить и выдержать «сухой закон» явно не удастся: для того, чтобы человек нашей культуры, находясь в хорошей компании и рядом с абсолютно доступной возможностью выпить, целую неделю воздерживался от употребления алкоголя, нужны более чем серьезные резоны.
Вспоминается один из рассказов Бабеля из времен гражданской войны в России:
«…команда речного военного корабля, покинув боевую позицию, отправилась на нем же за самогоном, за что потом была расстреляна» (перспектива неминуемого расстрела была и до этой славной поездки у нее перед глазами, но уж очень хотелось выпить!).
Необходимо было как-то проплыть между Сциллой и Харибдой.
Выход был найден в организации офшорной зоны рядом с бизнес-лагерем, выезд в которую был платным, но где можно было употреблять спиртные напитки. Скоро выделилась группа постоянных посетителей офшорной зоны, но проблема локализовалась и недельной дружеской вечеринки не получилось. В дальнейшем мы использовали эту же технологию локализации проблемы алкоголя в бизнес-лагере в Ялте.
Социальные процессы, активизировавшиеся в офшорной зоне, вынесли на поверхность своих вождей. В результате яркой популистской избирательной кампании к власти пришло веселое правительство, которое сделало ставку на то, что «народу нужны зрелища». Было всеобщее ликование. Под эту марку новоизбранный президент объявил себя царем-самодержцем, распустив остальные органы власти. Народу и это пришлось по душе.
Но прошло немного времени, и народ начал оглядываться: а как насчет экономики? Работа более никем не организуется, заработки прекратились. Стали обращаться к царю за хлебом. Тот покрутился, покрутился, понял, что зря разрушил все государственные структуры и вообще зря не интересовался экономикой, которую теперь никак не наладить.
От народной любви до ненависти к самодержцу – один шаг, и «царю» очень уж не хотелось, чтобы народ этот шаг сделал, а нога-то уже была занесена: уже пошли насмешки над его экономической и управленческой беспомощностью! Поэтому «царь», поняв, что положение обязывает, вошел в переговоры с прежним правительством, которое согласилось восстановить экономику и заработки трудящимся при условии, что: