Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни
Шрифт:
Я видел, что Дипака все сильнее одолевают сомнения по поводу современной медицины, однако сам их не разделял. Для меня все было просто: наука обеспечила нас знаниями. Зачастую нам удавалось применять эти знания, чтобы улучшить здоровье пациента, а иногда даже спасти ему жизнь. Мне казалось, что самые прекрасные слова в человеческом языке — слова, которые лично я всегда произносил с большой осторожностью — это фраза «Вы здоровы».
Я понял, что лучшие на свете доктора — настоящие детективы. У них талант выискивать нужные улики и задавать верные вопросы. Когда я начал преподавать, то всегда втолковывал студентам: не стесняйтесь задавать как можно больше вопросов, пока не доберетесь до сути проблемы. Подобно скульптору, который откалывает куски от каменной глыбы, не
– Правда? — спросил я. — А давно ли бросили?
– Неделю назад, — со смущенной улыбкой ответил больной.
Надеюсь, что за сорокалетнюю преподавательскую карьеру я вбил в головы десяти тысячам студентов главный принцип: обязательно задавайте лишние вопросы. Я рассказывал им об одном случае во время обхода в отделении гепатологии в медицинском центре диаконицы Бет Израэль в Бостоне — главной учебной больнице при Гарвардской медицинской школе.
Я твержу всем студентам-медикам, интернам, резидентам, ординаторам и стажерам в отделении гепатологии:
– Каждый раз, когда больной приходит к вам на консультацию или поступает на отделение гепатологии, кроме всех обычных вопросов об алкоголе, наркотиках, лекарствах и альтернативной медицине, обязательно спросите, сколько кофе он пьет. И какого — обычного или без кофеина.
Это я говорю потому, что за последние годы многочисленные исследования показали, что кофе, судя по всему, отлично защищает печень и служит для профилактики различных ее болезней. Такие вещества медики называют гепатопротекторами.
Я так часто рассказывал, как полезен кофе для печени, что это стало поводом для шуток — опять, мол, доктор Чопра со своим кофе.
И вот как-то в пятницу перед обходом я подметил, что все мои студенты исподтишка улыбаются. И с порога заявили мне, что наконец-то им попался больной с запущенной болезнью печени и при этом заядлый любитель кофе.
– А вы спросили, обычный или без кофеина?
Я учил студентов, что кофе без кофеина полезен при самых разных недугах, в том числе и при диабете второго типа, однако печень защищает, судя по всему, только кофе с кофеином.
– Он выпивает четыре чашки обычного кофе в день, — ответил интерн, который принимал больного в стационар, и добавил: — Я даже спросил, большие чашки или маленькие, он сказал — большие.
В общем, мои подчиненные были убеждены, что наконец-то доказали мою неправоту.
– Ну, бывают и исключения, — сказал я. — Эти исследования — не непреложный закон. Это же эпидемиологические наблюдения по популяции в целом. Дайте-ка я сам его посмотрю и опрошу.
Мы пошли на обход. Когда мы вошли в палату этого больного, я приветливо пожал ему руку, представился, потом пододвинул себе стул и сел. Я всегда разговариваю с больными сидя. Лет тридцать назад один коллега подсказал мне, что если двадцать минут простоишь у постели больного, тому покажется, будто ты забежал только на секунду, потому что вид у тебя такой, словно ты вот-вот повернешься и уйдешь, но если просидишь всего минут пять, с его точки зрения это будет целая вечность. Вот я и выработал у себя привычку всегда садиться.
Я начал тщательно собирать анамнез. Пациент рассказал, что не пьет спиртного. И лекарств никаких не принимает, даже трав и гомеопатии. Наконец мы перешли к чаю и кофе.
– Знаете, доктор, я чая не пью. Только кофе.
– Очень хорошо, — кивнул я. — А какой кофе вы пьете?
– Ну, если уж пить кофе, так крепкий, черный. А иначе зачем вообще этим заниматься?
– Хорошо. А сколько чашек в день?
– Четыре большие чашки, — ответил больной.
Я заметил, что юные врачи вокруг постели больного старательно прячут улыбки, чтобы сохранить профессиональный вид. И тогда я задал больному всего один лишний вопрос, который не пришел в голову
– А давно ли вы выпиваете по четыре чашки кофе в день?
– С тех пор, как мне пересадили печень. Странная история, доктор. Мне раньше кофе совсем не нравился, но после пересадки прямо жить без него не могу. Вот и выпиваю не меньше четырех чашек черного кофе в день. А что, вы считаете, мне его нельзя?
От этого ответа мои ученики чуть в обморок не попадали. А я им потом напомнил, что все нужные сведения всегда в твоем распоряжении, надо только копнуть поглубже.
Лично мне преподавание приносит огромную радость. Мне кажется, что когда я делюсь знаниями, то следую дхарме. В свое время я был очень честолюбив, совсем как мой брат, и никак не мог уняться. Я всеми силами продвигал карьеру, лечил больных, писал статьи и книги, изучал новые приемы. Но потом настал момент, когда надо было делать карьерный выбор — оставаться в академической медицине или открывать частную практику? Продолжать ли работу в больнице? И там, и там были свои преимущества. Я видел, как работал отец, видел его и в больничных палатах, и — потом — за занятиями частной практикой. Однако я заметил, что величайшая радость для него — учить молодых врачей. Отцу очень нравилось делиться тем, что он знает. Дипак решил открыть свою практику и вполне преуспел. А для меня определиться оказалось не очень трудно — я с первого дня полюбил преподавание и решил, что буду работать в учебной больнице при престижном медицинском институте.
Амита пошла другим путем — в частную практику, которая ей очень нравилась. Она была всем сердцем предана своим больным. Однако в начале восьмидесятых она на два года оставила работу и сидела дома с детьми. Дети быстро росли, и Амита не хотела упускать волшебные минуты их детства. Правда, и в тот период она несколько раз в месяц дежурила по ночам в больнице Св. Елизаветы, чтобы мы могли позволить себе мою стажировку по гастроэнтерологии. Однако и Амите очень нравилось преподавать, и даже когда она стала заниматься частной практикой, за ней постоянно хвостиком таскались студенты. По сути дела, хотя Амита большую часть своей карьеры посвятила частной практике, она постоянно сотрудничала с несколькими крупными учебными больницами. Так что у нее были обязательства и перед частными пациентами, и в больнице, где она учила студентов и молодых докторов, и все это она называла «лучшим из всех возможных миров».
Мне, правда, так не казалось. В самом начале моей карьеры доктор Юджин Браунвальд, главный врач в Женской больнице Бригама при Гарвардской медицинской школе, попросил меня выступать там на утренней конференции врачей. Утренняя конференция — это когда все врачи, интерны и резиденты встречаются перед началом рабочего дня и выписывают на доске имена и диагнозы всех больных, поступивших на их отделение накануне. Потом выбирают один-два случая и обсуждают их в качестве учебного задания. Я тогда еще работал в госпитале для ветеранов в Вест-Роксбери, но, конечно, сказал доктору Браунвальду, что для меня это большая честь. И начал регулярно ходить в Женскую больницу Бригама и выступать там на конференции. Я решил, что буду приносить туда результаты УЗИ и компьютерной томографии самых интересных больных, которых я наблюдал в госпитале для ветеранов. Я рассказывал об этих случаях, а свои лекции щедро сдабривал для занимательности всевозможными аллитерациями и «запоминалками»:
– Что вы тут видите? Вот кальциноз желчного пузыря. Как называется этот симптом? Что он означает? При каких еще расстройствах возникает особенно высокий риск рака желчного пузыря?
Это были необыкновенно интересные встречи — для тех, кто любит медицинские загадки. Молодые врачи высказывали свои мнения, делились идеями, естественно, выпивали литры кофе — и при этом учились медицине. Я старался почаще заниматься повторением, это прекрасный методический инструмент, помогающий взрослым запоминать много новых фактов. Я повторял то, что уже говорил, а потом повторял еще раз. Я участвовал в утренней конференции в Бригаме десять лет. Все это время я и учил, и учился многому у своих юных коллег. Чудесное было время.