Упрямица

Хенке Ширл

Николас увидел, что Мариано вывел из конюшни одного из самых великолепных жеребцов. Прекрасно! Светлой масти золотистый конь будет виден издалека. Наоборот, жеребец серо-стальной окраски, подаренный когда-то Нику щедрым Лусеро, как бы растает в лунном свете.

Дождавшись, когда Мариано отъедет на порядочное расстояние, Ник вскочил в седло и отправился вслед за ним по дороге, ведущей в Чиуауа.

Примерно в пяти милях от гасиенды Мариано свернул в узкое, извилистое, заросшее кустарниками ущелье. Это могло быть ловушкой. Фортунато спрятался в густой тени растущей неподалеку пинии. Несколько минут прошло в напряженном

ожидании, и вот другой всадник подскакал ко входу с противоположной стороны и углубился в ущелье. Он проехал мимо Фортунато совсем близко, но широкие поля сомбреро затеняли его лицо.

– Черта с два я что-нибудь узнаю, если не подберусь к ним вплотную, – обратился Ник к своему коню и верному товарищу.

Место встречи двух заговорщиков оказалось не так далеко – ярдах в трехстах от входа в ущелье. Завидев их лошадей, Ник тут же спешился, достал из седельной сумки подзорную трубу и начал осторожно красться вперед, пока не нашел подходящего укрытия за глыбой песчаника, скатившейся когда-то со склона. Подходить ближе уже было рискованно. Отсюда, с расстояния в сорок ярдов, он мог разглядеть кое-что существенное в свою трубу, если луна, конечно, не сыграет с ним злую шутку и не вздумает спрятаться за облако.

Из-за шума ветра, дующего в узком каньоне, как в вытяжной трубе, он не различал слов, но увидел, что незнакомец передал младшему Варгасу папку с бумагами. Оба сообщника расхохотались, потом поговорили еще немного, и тут Мариано предложил своему компаньону что-то, и тот взял… «О Господь, ты на моей стороне», – с облегчением подумал Фортунато. Это была сигара!

Когда незнакомец чиркнул спичкой, его лицо осветилось… лицо, которое нельзя было не запомнить, – с длинным хищным, острым, как клюв ястреба, носом, с вывороченными полными губами. Он чуть поправил на голове сомбреро, и в стеклянном круге подзорной трубы мелькнули его волосы – черные, жесткие, прямые, скрывающие виски. Ошибки быть не могло. Незнакомец был индейцем и, вероятно, чистокровным. Прежде чем спичка погасла, собеседник Мариано слегка повернулся в профиль, и обнаружился зубчатый шрам через всю щеку от челюсти до правого уха.

Фортунато приходилось видеть множество подобных шрамов. Этот человек однажды обманул смерть, уцелев после удара ножом сзади. Кто-то хотел перерезать ему горло, вероятно во сне, но спящий проснулся, дернулся, и убийца промахнулся.

С такими приметами агенту Маккуина Порфирио Эскандидо не составит труда отыскать предателя.

Мерседес лежала и упорно рассматривала фреску на потолке, но пасторальная сцена, изображающая Пана с флейтой и ягнят, танцующих вокруг него, не могла ее отвлечь от мыслей о Лусеро. Ее пугало его длительное отсутствие.

Лусеро! Она по-прежнему называла его так. А как иначе? Она не знала его настоящего имени и не хотела знать. Ведь в таком случае она бы открыто призналась, что темная греховная страсть завладела ею.

Куда он направился этой ночью? Когда они встретились в спальне, то он весь кипел гневом. Он пытался уверить ее, что лишь глупая политическая дискуссия между мужчинами за графином портвейна ввергла его в такое состояние. Но Мерседес чувствовала, что здесь кроется нечто иное.

После того как они разделись, легли и укрылись роскошными шелковыми простынями, он овладел ею. Она не переставала удивляться,

с какой нежностью и заботливой осторожностью он занимается с ней любовью. Теперь ей казалось, что она уже никогда не сможет проводить ночи без него, без его сильных и теплых рук, обнимающих ее во сне.

Вот поэтому она проснулась, ощутив, что его нет рядом.

Поспешно накинув халат, Мерседес сбежала по лестнице в пустой холл, приоткрыла дверь, ведущую во двор, и увидела, как хозяйский сын вывел из конюшни лошадь, вскочил в седло и выехал за ворота гасиенды. Через минуту-другую это же проделал и Лусеро. Причем он явно опасался, что Мариано его заметит, и предпринимал все меры, чтобы этого не случилось.

Не зная, что ей делать, Мерседес вернулась в спальню, упала навзничь на постель и пролежала несколько часов без сна, изучая фреску над головой, озаренную светом ночника.

Наконец ее терпению пришел конец. Хватит! Она не могла лежать пассивно на кровати, пялясь в потолок, когда он неизвестно где и неизвестно чем занимается.

Мерседес вскочила, прошла в гардеробную и принялась тщательно одеваться. В крайнем случае, если кто-то застигнет ее блуждающей по дворцу, по его коридорам и холлам, то она будет выглядеть вполне благопристойно.

Николас проследовал за Мариано обратно до дома, надеясь узнать, что молодой Варгас будет делать с полученными от незнакомца бумагами.

Мариано поступил именно так, как и рассчитывал Ник. Он спрятал бумаги в потайное отделение письменного стола в отцовском кабинете, затем налил себе полный стакан бренди, погасил свечу и отправился спать.

Николас подождал, пока стихнут его шаги вдали, проник в кабинет и с помощью перочинного ножа легко отпер потайной ящик.

Разложив бумаги на столе, он принялся за их изучение. Невероятно! Намеченные передвижения всех частей хуаристской армии были перечислены на одной странице с указанием конечного пункта маршрута. В каждом отдельном случае давался письменный совет, где их выгоднее атаковать. На другом листе помещалось расписание на ближайший месяц транспортов с американским оружием, прибывающих из-за границы в Чиуауа. Очевидно, в задачу Варгаса входило перехватить их.

Но самым главным документом был, конечно, подробный план переезда Хуареса из северных провинций на юг, намеченного на начало 1867 года. Опять же заметки на полях указывали места, наиболее удобные для устройства засады, а также сведения о близлежащих городках и деревнях, об их населении.

Все внимание Ника было поглощено этими свидетельствами величайшего предательства. Он не услышал, как дверь тихонько открылась. Лишь шестое чувство сработало. Он резко вскинул голову, когда холодок пробежал у него по спине, предупреждая об опасности.

– Вы нашли труды моего сына достаточно интересными для чтения? – голос старого Варгаса нарушил предутреннюю тишину.

20

Фортунато оставалось только проклинать себя за собственную неосторожность. Его «ремингтон» был в кобуре, скрытой под сюртуком. Если бы массивный стол заслонял его от противника, то…

– Не надо лишних движений. И положите на стол ваше оружие, – приказал Варгас, лишив Фортунато последней отчаянной надежды.

Ник повиновался. Под упорным, ледяным взглядом старика он разоружился, уронив револьвер на ковер.