Упрямый Галилей
Шрифт:
Казалось бы, любой нормальный (даже просто вменяемый) католик должен был понять дело так: если святая церковь намерена последовательно и жестко бороться с ересями и «ошибками в вере», – а это ее прямая обязанность! – то теории и соответствующие сочинения, признанные еретическими и/или «ошибочными в вере», должны быть запрещены либо полностью, либо donec corrigatur. Вместо этого Павлом V принимается какое-то двусмысленное решение. Почему?
Прежде всего необходимо принять во внимание, что monitio (admonitio, monitum) – это не только уведомление потенциального еретика об ошибочности его определенных взглядов и мнений, сопровождаемое просьбой эти взгляды и мнения оставить (то есть не только проявление своеобразной инквизиционной галантности и предупредительности), но и (в первую очередь!) своего рода испытание подозреваемого с целью выяснить, как он отреагирует на увещание: если не послушается дружеского пастырского совета, значит, он «упорствующий (pertinax) в ереси» и разговор с ним далее будет долгим и суровым.
Мне представляется, что Павел V, отдавая распоряжение относительно приватного увещания тосканского математика, принимал во внимание, что в ближайшее время антикоперниканский декрет будет составлен (или уже составлен), принят и опубликован и в нем будет так или иначе сформулировано отношение церкви в коперниканскому учению. Забегая вперед, отмечу, что в итоговом документе процесса 1633 года (summarium processus cause) описываемая история будет истолкована следующим образом: увещание было сделано кардиналом Беллармино по распоряжению Священной канцелярии, но от имени Конгрегации Индекса и фактически сводилось к тому, что Галилею в приватном порядке сообщили о содержании декрета этой Конгрегации, который вскоре, 5 марта 1616 года, был ею официально принят и в котором учение Коперника
Тогда все становится на свои места. Декрет в отношении учения Коперника использует (вопреки мнению экспертов!) сравнительно мягкую формулировку, допускающую в принципе обсуждение этого учения (в том числе и в процессе обучения), но только как «спасающего явления», а не как описывающего физическую реальность. И такое решение адресовано всему католическому миру. Иное дело – Галилей, который активно занимался пропагандой гелиоцентрической космологии как физически истинной. К нему при необходимости – если он не выдержит испытания дружеским увещанием (charitativa monitio) – могли быть применены более жесткие меры, а именно: запрет (на этот раз от имени Священной канцелярии) преподавать, защищать и обсуждать коперниканскую теорию. В данном случае под «docere» понималось не просто сообщение учащемуся некой информации, но и убеждение его в истинности сообщаемого, то есть в этом случае понятия docere и defendere «перекрывались» 441 . Что же касается глагола tractare [de aliqua re], то в приведенном контексте его использование означало, что Галилею запрещалось обсуждать теорию Коперника даже в «нейтральной» манере, то есть ничего не доказывая и не опровергая, а просто излагая ее суть и перечисляя аргументы pro et contra. Иными словами, согласно «жесткому» сценарию, Галилею запрещалось публично упоминать о гелиоцентрическом учении вообще. Однако… в «жестком» сценарии ничего не говорилось о необходимости отказа Галилея от поддержки этого учения, что по-своему логично: если он отказывается следовать увещанию, то есть фактически продолжает считать коперниканскую космологию истинной, то тогда его следует лишить права говорить и писать о ней что бы то ни было 442 . Иными словами, Галилея поставили перед выбором: либо меняй образ мыслей, либо думай что хочешь, но молчи.
441
Далеко не всегда преподаватель учит тому, что сам считает истинным. Поскольку отечественному читателю нет необходимости разъяснять эту несложную мысль в деталях, я ограничусь примером из эпохи Галилея: не все отцы-иезуиты поддерживали натурфилософские мнения Аристотеля, но были вынуждены, подчиняясь приказу свыше, преподавать взгляды Стагирита и защищать их в дискуссиях.
442
Но одной лишь «недоказанности» теории Коперника было совершенно не достаточно, чтобы принимать к Галилею какие-либо меры воздействия. Распоряжение Святейшего от 25 февряля 1616 года опиралось не на факт недоказанности космологических идей Коперника, а на приведенную выше довольно жесткую оценку гелиоцетрического учения квалификаторами Священной канцелярии (другое дело, что Святейший в опубликованных документах смягчил эту оценку). К тому же Галилей никогда не утверждал, что это учение доказано «according to the criteria of proof accepted in Aristotelian-Thomistic discourse» (Feldhay R. Galileo and the Church… P. 45 – 46), и его «criteria of proof», как справедливо в этой связи заметил Д. Спеллер, отличались от традиционных (Speller J. Galileo’s inquisition trial revisited… P. 85).
По мнению подавляющего числа историков, ни папа, ни Беллармино не сомневались в чистоте веры Галилея и не испытывали к нему никаких враждебных чувств. Кроме того, они учитывали его европейскую известность, обширные связи и, конечно, то, что он был Filosofo e Matematico Primario del Granduca di Toscana. Все это вместе взятое отнюдь не толкало их, особенно Беллармино, к жестким мерам. Увещания, по мнению кардинала, было вполне достаточно, чтобы охладить пыл Галилея и вместе с тем не нанести ущерба его репутации и тем самым не обидеть Козимо II 443 . И еще одна немаловажная деталь – заключение отцов-теологов было запротоколировано, но ни разу не публиковалось (до того времени, когда соответствующие документы стали доступны историкам 444 ). Согласно же каноническому праву, если решение не публиковалось, оно не имело юридической силы.
443
По мнению С. Дрейка, «хотя папа, вероятно, хотел, чтобы инквизиция начала процесс лично против Галилея, кардинал Беллармино посоветовал понтифику применить более мягкую (less personal) процедуру» (Drake S. Galileo at Work… P. 253).
444
См. подробнее: Фантоли А. Галилей… С. 363 – 393.
Некоторые историки полагают, что в первой, секретной, части заседания, когда совещались только папа и кардиналы, в отсутствие нотариуса и иных служащих трибунала (включая комиссара и асессора инквизиции), понтифик дал доктринальное определение учению Коперника, которое затем было положено в основу всех принимавшихся решений. По мнению Беретты, так оно и было – Павел V объявил на этом собрании Конгрегации инквизиции «la determination doctrinale», согласно которому теория Коперника противоречит Священному Писанию 445 . Но это маловерятно, поскольку тогда понтификальное determinatio так или иначе упоминалось бы не только в Registro dei Decreta 446 , но и в иных официальных и неофициальных документах курии и в прочих источниках. Кроме того, в более поздних документах (к примеру, в приводимой далее нотариальной записи об увещании Галилея, в материалах процесса 1633 года, в том числе в Summarium и в приговоре) мнение Коперника характеризуется только как ошибочное («monuit de errore supradictae opinionis et ut illam deserat» 447 ), тогда как утверждение о противоречии гелиоцентризма Священному Писанию неизменно связывается с декретом Конгрегации Индекса от 5 марта 1616 года 448 , о котором речь пойдет далее. Павел V был человеком крайне осторожным в принятии важных решений (особенно доктринальных определений) и тем более в объявлении их ex cathedra, что, в частности, проявилось в истории полемики De auxiliis. Он мог запретить те или иные утверждения, воздерживаясь, однако, от их доктринального определения как еретических. Что касается учения Коперника, то, судя по дошедшим до нас документам, Павел V не давал на собрании Священной канцелярии 25 февраля 1616 года никакого доктринального определения этому учению, что и отражено в приведенной выше протокольной записи, но декрет Конгрегации Индекса от 5 марта 1616 года, в котором и было впервые публично заявлено о противоречии гелиоцентризма Писанию («divinae Scripturae omnino adversans»), Святейший одобрил 449 . Скорее это заявление впервые было сделано и принято, по крайней мере официально, на собрании Конгрегации Индекса 1 марта 1616 года. Об этом собрании речь пойдет далее, но сейчас важно отметить, что увещание Галилея имело место до того, как квалификация теории Коперника как несовместимой со Священным Писанием была предложена и одобрена Конгрегацией Индекса. Хотя нельзя исключать, что в процессе увещания Беллармино фактически информировал Галилея о готовящемся декрете Конгрегации Индекса (скорее всего, не уточняя формулировок и не сообщая, на каком основании гелиоцентризм «следует оставить»). Теперь – о самой процедуре увещания.
445
Beretta F. Le proc`es de Galil'ee… P. 470; Beretta F. Urbain VIII Barberini Protagoniste de la Condamnation de Galil'ee… P. 556.
446
Decretum за 25 февраля 1616 года, к сожалению, не сохранился.
447
Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 322.
448
«…Fu determinato dalla S. Congregazione dell’Indice» (Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 338),
449
«…Huiusmodi decretum <…> fuit a Sanctitate sua approbatum, nec non etiam ordinatum ut imprimeretur huiusmodi prohibitio» (цит. по: Mayaud. La Condamnation des Livres Coperniciens et sa R'evocation… P. 39). См. также: Speller J. Galileo’s inquisition trial revisited… P. 91 – 92.
В пятницу 26 февраля 1616 года состоялась встреча Галилея с кардиналом Беллармино. О том, как она проходила, свидетельствуют три архивных документа. Однако эти документы, мягко говоря, не вполне согласуются друг с другом, в силу чего историками было предложено несколько версий происшедшего 450 . Обратимся к текстам этих документов.
В первом из них сказано следующее:
Пятница 26 февраля. В постоянную резиденцию вышеупомянутого Преосвященнейшего господина кардинала Беллармино, в апартаменты Его Высокопреосвященства был призван вышеназванный Галилей, и как только он предстал пред лицом Его Высокопреосвященства в присутствии достопочтеннейшего отца Микеланджело Сегицци из Лоди, члена Ордена Проповедников, Генерального Комиссара Инквизиции, то кардинал увещал упомянутого Галилея в ошибочности его известных воззрений, и чтобы он [Галилей] их оставил. Вслед за тем, в присутствии моем и т.д., и свидетелей и т.д., а также вышеназванного Преосвященнейшего господина кардинала, вышеупомянутый господин комиссар повелел и предписал все еще присутствовавшему здесь упомянутому Галилею от имени его святейшества папы и всей Конгрегации Инквизиции полностью оставить вышеупомянутое мнение, – а именно, что Солнце неподвижно и находится в центре мира, а Земля движется, – и в дальнейшем его более не придерживаться, не преподавать и не защищать никоим образом, ни письменно, ни устно. В противном случае Святая Инквизиция вынуждена будет возбудить против него дело. С этим предписанием вышеназванный Галилей согласился и обещал повиноваться.
Учинено в Риме, в вышеуказанном месте, в присутствии в качестве свидетелей достопочтенных Бадино Нореса из Никосии, что в Кипрском королевстве, и Августино Монгардо из аббатства Розы, что в диоцезе Монтепульчиано, оба они – знакомые упомянутого Его Высокопреосвященства кардинала 451 .
450
См.: Wohlwill E. Der Inquisitionprocess des Galileo Galilei; Gebler K. von. Galileo Galilei and the Roman curia from authentic sources; Reusch F.H. Der Process Galilei’s und die Jesuiten; Santilliana G. de. The Crime of Galileo; Morpurgo-Tagliabue G. I Processi di Galileo e l’epistemologia; Drake S. Galileo at Work… P. 253 – 254; Langford J.J. Galileo, Science and the Church… P. 92 – 97; Brandmuller W. Galilei und die Kirche, oder Das Recht auf Irrtum (см. также: Brandmuller W. Galilei und die Kirche: ein «Fall» und seine Losung. Aachen); Blackwell R. Galileo, Bellarmine, and the Bible; Фантоли А. Галилей… С. 163 – 169.
451
«In palatio solitae habitationis dicti Ill.mi D. Card.lis Bellarminii et in mansionibus Dominationis Suae Ill.mae, idem Ill.mus D. Card.lis, vocato supradicto Galileo, ipsoque coram D.sua Ill.ma existente, in praesentia admodum R. P. Fratris Michaelis Angeli Seghitii de Lauda, ordinis Praedicatorum, Commissarii generalis S.ti Officii, praedictum Galileum monuit de errore supradictae opinionis et ut illam deserat; et successive ac incontinenti, in mei etc. et testium etc., praesente etiam adhuc eodem Ill.mo D. Card.li, suprodictus P. Commissarius praedicto Galileo adhuc ibidem praesenti et constituto praecepit et ordinavit [proprio nomine] S.mi D. N. Papae et totius Congregationis S.ti Officii ut supradictam opinionem, quod sol sit centrum mundi et immobilis et terra moveatur, omnino relinquat, nec eam de caetero, quovis modo, teneat, doceat aut defendat, verbo aut scriptis; alias, contra ipsum procedetur in S.to Officio. Cui praecepto idem Galileus acquievit et parere promisit» (Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 321 – 322).
Следует отметить, что этот документ не был ни подписан, ни нотариально заверен (к этому обстоятельству я вернусь в следующей части книги). Одно время даже считалось, что это фальшивка, сфабрикованная в ходе процесса над Галилеем 1632 – 1633 годов, но затем была доказана его подлинность 452 . Заметим также, что в этом документе основные положения теории Коперника названы просто ошибочными и нигде не говорится ни о том, что одно из них является «формально еретическим», а другое «ошибочным в вере» (то есть мнение квалификаторов Священной канцелярии было полностью проигнорировано), ни о том, что гелиоцентризм противоречит Библии.
452
См. подробнее: Фантоли А. Галилей… С. 164; Выгодский М.Я. Галилей и инквизиция… С. 191 – 216. О подлинности документа писал также Ф. Беретта (Beretta F. Le proc`es de Galil'ee et les Archives du Saint-Office… P. 476 – 477). Впрочем, последний не склонен полностью исключать подлог (точнее, более позднюю – 1632 года – вставку о действиях комиссара). Более того, Ф. Беретта в этой же статье высказал предположение, что фальсификация, возможно, имела место (Ibid. P. 479), на чем я остановлюсь в следующей части этой книги. Здесь же отмечу, что никаких доказательств он не приводит, да их, полагаю, и быть не может. Поэтому, как справедливо заметил А. Фантоли, следует руководствоваться известным юридическим принципом: nemo reus nisi probetur (Fantoli A. Galileo: for Copernicanism and for the Church… P. 450). Кроме того, если уж в курии дошли до фабрикации нужных обвинению документов, то почему бы тогда не приписать и увещание, и предписание одному лицу – кардиналу Беллармино, которого в 1632 году уже давно не было в живых? Зачем понадобилось придумывать особую роль для комиссара Сегицци и тем самым запутывать ситуацию? Кроме того, не следует забывать, что свою меру воздействия на Галилея (увещание) кардинал Беллармино согласовал со Святейшим, тогда как комиссар Сегицци получил инструкции от кардинала Миллини (хотя, разумеется, тот сообщал их от имени верховного понтифика). Это обстоятельство тоже могло стать источником путаницы.
Второй документ более поздний. Это копия протокола заседания инквизиции от 3 марта 1616 года, на котором присутствовали папа и семь кардиналов. В его первой части имеется следующий фрагмент, относящийся к событиям 26 февраля:
Сделано было сообщение Его Высокопреосвященством господином кардиналом Беллармино о том, что математик Галилео Галилей после увещания, сделанного согласно предписанию Святой Конгрегации оставить мнение, которое он до сих пор разделял, будто Солнце занимает центр [небесных] сфер и неподвижно, а Земля подвижна, согласился 453 .
453
Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 278.
Заметим, что во втором документе ничего не говорится о действиях комиссара Сегицци, равно как и о запрете на защиту и преподавание гелиоцентрической теории. Беллармино, если верить протоколу, просто проигнорировал соответствующие места папского решения, равно как и действия комиссара инквизиции, которые кардинал, возможно, счел неуместными. И Сегицци не возражал (или не осмелился возразить). Впрочем, Беллармино сообщил Конгрегации только то, что имело отношение к обсуждаемой на собрании теме (пополнение Индекса запрещенных книг новой литературой, в том числе и астрономической), тогда как про то, что именно произошло во время его задушевной беседы с Галилеем 26 февраля, его никто не спрашивал.
И, наконец, третий документ – подлинник протокола заседания Конгрегации инквизиции 25 февраля (основной текст цитирован выше) с припиской:
26 числа (указанного месяца) Его Высокопреосвященство кардинал Беллармино уведомил Галилея, что его воззрения являются ошибочными etc.» и далее по-итальянски: «ed in appreso dal Padre Commissario gli fu inquinto il precetto come sopra etc.» («…и со стороны отца Kомиссара ему было сделано предупреждение о том же etc.») 454 .
454
Фантоли А. Галилей… С. 165, 192, примеч. 73. Как уже указывалось выше, впервые этот документ опубликован в: I Documenti… P. 222 – 223.